А выставляться все равно пришлось. Приглашали теперь Раю из президиума в президиум. Она слезами плакала и просила самого товарища Емченко — первого секретаря, чтоб дали ей какую-нибудь другую нагрузку. Но раза четыре в месяц все-таки приходилось выставляться… То районная конференция ДОСАРМа, то областной слет молодых строителей, то всесоюзное совещание новаторов рыбоконсервной промышленности.
Поначалу Рая старалась честно вникать в то, что говорили с трибуны рыбаки или судоремонтники. И мучительно думала, что бы и ей здесь такого сказать полезного или хоть годного на что-нибудь. Но скоро она отчаялась и старалась только, чтоб не заснуть вдруг в президиуме, не опозориться перед людьми.
Управляющий отделением Гомызько — большой любитель хорового пения и бессменный руководитель гапоновской самодеятельности — тоже захотел выставить Раю вперед. Он велел ей быть запевалой вместо Кати Сургановой.
— Представляете, как это будет хорошо, — сказал он. — Выступает совхозный хор, а запевала — Герой соцтруда. Она, понимаете, и на работе первая, она и петь мастерица!
Но тут уже Рая отказалась наотрез. Поскольку ее голос против Катиного — никудышный.
10
Хороший был год 1952-й. Но вообще-то как для кого. Для парторга товарища Павленко, Александра Сергеевича, он был не таким уж хорошим.
У него вдруг обнаружился брат, который с 1941 года считался убитым. Этот брат, оказывается, был в плену и в разных лагерях смерти. А после войны он за это сидел в нашем лагере. Тут уже он совсем немного сидел, всего три года. Понимающие люди, вроде Петра, говорили, что такой небольшой срок давали исключительно чистым, ничем не замаранным товарищам. Потому что если хоть что-нибудь за кем было, то давали совсем другие сроки. И его честь честью освободили и определили всего только «минус десять» (значит, в десяти городах нельзя жить, а в каких-нибудь других — пожалуйста, можно).
Конечно, такой родственник для парторга считался как политическое пятно. И надо было писать заявление и давать самоотвод. Но с товарищем Павленко все бы обошлось, если б он сам не полез на дыбы. Мало того, что он по собственному желанию разыскал этого брата Константина и завязал с ним связь, он еще позвал его к себе в Гапоновку и поселил, у всего коллектива на виду, в своем доме.
— Он мой брат. И он коммунист, хотя в настоящее время находится вне рядов. И он будет жить тут, — сказал Александр Сергеевич товарищу Емченко таким голосом, как будто он еще был на своей прежней работе и мог давать указания секретарям райкомов. — Вот таким путем!
