– Нет второго коня! Убежал! – Я чувствовала, что начинаю паниковать.
– Езжайте на моём, – Доран свистнул, подзывая собственного скакуна, и тут только я поняла, что Надаэр, похоже, добрался до нас вообще пешком.
Расспросить себя он, впрочем, не дал. Взобрался в седло и при помощи Дорана взгромоздил меня перед собой.
Я к тому времени уже совсем ничего не соображала. Перед глазами плыло, боль становилась всё сильней.
– Потерпи… – услышала я шёпот у самого уха.
– Не маленькая, – выдохнула я в ответ, – потерплю…
Кажется, эта была последняя моя связная мысль.
Из всей оставшейся поездки я запомнила только боль и стук копыт, каждый удар которых отзывался новым взрывом в плече. Расплывчатые огни проносились с обеих сторон.
Потом Надаэр спрыгнул с коня, взял меня на руки и понёс по дорожке, ведущей в какой-то дом.
Снова надо мной говорили люди, снова горел свет. Наконец, мы прорвались сквозь освещённые залы и Надаэр опустил меня на кровать.
– Потерпи… – прошептал он. – Лекарь сейчас придёт.
Наверное, я уже бредила, но мне показалось, что напоследок он коснулся поцелуем моего лба. А затем ушёл.
– Ну что?
Надаэр замер, встретившись с выжидающим взглядом Асмодея.
Злость, бушевавшая в сердце и порождённая предательством Дорана, мгновенно стихла.
Асмодей был на добрую голову ниже него. Его исхудавшие полупрозрачные руки терзали носовой платок с монограммой королевской семьи. Алый бархатный камзол сидел на нём как влитой, каштановые волосы были собраны на затылке в аккуратный хвост и закреплены заколкой с бриллиантами. Можно было бы сказать, что Асмодей красив, если бы не уродливый шрам, пересекавший его лицо.
Шрам, на который Надаэру смотреть было едва ли не больнее, чем самому хозяину лица.
– Она будет жить, – Надаэр неглубоко, но достаточно почтительно поклонился. – Стрела засела неглубоко.
– Как это… как это произошло?
Надаэр закрыл глаза и покачал головой. Ему абсолютно не хотелось рассказывать принцу о том, каким образом его же собственный побратим увёл княжну у него из-под носа. И главное – зачем.
Этой ночью он спал так же плохо, как и Элирена. Мысли о том, что предстояло сделать, и о том, что он уже сделал, не давали ему покоя.
Тщетно Надаэр напоминал себе, что привёз сюда Элирену с одной единственной целью – передать в руки сыну Гелоры. Помочь заключению брака, который позволит наконец воцариться миру в землях Аркенора.
Попеременно ему мерещились в темноте то Торван, то Гелора.
«Я ни в чём тебя не виню», – говорила одна.
