К тому времени, как Шимаэл снова натянул сапог, появился Доней с подносом. Воспользовавшись секундным замешательством своего хозяина, желудок пилота полностью завладел инициативой и подчинил себе все его мысли. Еду, которую подавали здесь, отличали два важных достоинства — она была вкусной и обильной. Шимаэл с Оди на некоторое время отложили в сторону все разговоры и вооружились ножами и вилками.
За едой пилот, однако, не забывал и о ноге, время от времени прислушиваясь к своим ощущениям. Он по-прежнему не верил, что старания Оди дадут какой-то результат, но ее уверенность заронила сомнения в душу Шимаэла. Вначале его лодыжке было немного прохладно, но он отнес это на счет холодной мази и прохладных пальцев девушки, но вскоре понял, что его кожу действительно объял холод, да столь сильный, что нога начала неметь.
Шимаэл поделился с Оди своими наблюдениями, на что та удовлетворенно отметила, что так и должно быть. Он почти не чувствовал своей левой ступни, но, одновременно, его перестала терзать и боль. Попробовав пошевелить ногой, пилот убедился, что она по-прежнему его слушается, и немного успокоился.
Теперь, когда голод был утолен, представилась возможность еще порасспрашивать свою новую знакомую. Таверна к этому времени почти полностью опустела — все ушли на вечернюю службу, шум и гвалт стихли, и их беседе никто не мешал.
Как и большинство женщин, Оди оказалась весьма словоохотлива. Она была готова лопотать без умолку, требовалось лишь подбрасывать ей темы для разговора, точно поленья в костер, и Шимаэл, опасаясь, что рано или поздно девичий интерес переключится на его персону, усердно кивал и поддакивал. Она рассказала ему и о своей большой семье, и о родителях, так страстно желавших увидеть дочь в черном форменном плаще, и о подругах, крутивших пальцами у виска, когда она ушла из Интерната. Доней собрал у них со стола пустые тарелки и принес еще один кувшин пива для Шимаэла и бокал вина для Оди.
— Какой-то он странный сегодня, — пробормотала девушка, глядя вслед удаляющемуся трактирщику, — мрачный, напряженный, молчит все время…
— Немудрено, когда такие дела под боком творятся.
— Но вчера он таким не был!
— Да мало ли, какие заботы могут его обуревать! — раз уж представилась возможность разузнать побольше, Шимаэл постарался, чтобы беседа не сворачивала особо далеко от интересовавшего его направления. — Сложно было в Интернате учиться?
