Дверь хлопнула так, что в шкафах задребезжали стёкла. Я прочитал бумагу. Имя незнакомца мне ничего не говорило. Я подсунул бумагу под пишущую машинку на столе Дианы и почти вслепую потянулся за следующей папкой.
На ней было написано «Эксп. Ин. П. Золотцова». Тут были фотокопии рукописей. У Ин. П. Золотцова был очень чёткий почерк. Писал он, как все автономисты, без греческих букв.
Вошёл Никита Максимович. Я сразу указал ему на бумагу, которую принёс незнакомец. Никита Максимович прочитал бумагу и сказал:
— Саша очень огорчится.
Я не стал спрашивать. Всё было ясно.
— Простите, что задержался, Ваня, — другим голосом сказал Никита Максимович. — Зато всё успел.
Он достал из портфеля красную корочку и вручил её мне. На обложке было написано: «Комитет по интеграции. Туганский подкомитет по подготовке реформы». Я раскрыл корочку: фотография, фамилия-имя-отчество, дата рождения. Должность: ассистент.
Наконец я официальный сотрудник Инткома! Хотя…
Я спросил, почему на корочке написано «подкомитет», а не «комитет». Никита Максимович объяснил, что комитет как таковой находится в Константинополе. У нас же — только подкомитет по подготовке интеграционной реформы. Карапчевский — председатель и комитета, и подкомитета. В Константинополе же никого не осталось. Сотрудники разошлись, помещение отдали какому-то министерству. Пока формально существуют отделения комитета в Новоергинске, в Юрске, в других городах. А фактически…
— Зря я вам всё это рассказал, Ваня, — сказал Никита Максимович. — Как бы вы не разочаровались в нашем деле.
Мне стало жаль этого доброго, честного, сильного, но беспомощного Бульдога. Я хотел его убедить, что я никогда не разочаруюсь в интеграции, никогда не предам Карапчевского. Но я не мог подобрать нужных слов. Получилась бы ещё одна провальная речь.
— Вы, кажется, нашли, чем себя занять, — сказал Никита Максимович.
— Да, не мог оторваться от бумаг, — сказал я, довольный переменой темы. — Никита Максимович, а где первая папка «Острова»?
Никита Максимович огляделся, как будто она должна была лежать где-то рядом.
— Ничего мы с вами не найдём, — сказал он. — Может быть, она в том кабинете, может быть, дома у Саши или даже у меня. Может быть, пропала после переезда. Нас ведь затопило, вот нас сюда и отселили. А бумаги мы раскидали по разным углам. Не хватает ни сил, ни времени хотя бы расставить всё в алфавитном порядке. Вы бы навели здесь порядок, не зря вы у Жебелева учитесь.
