— Я знаю, из-за чего вы хотите ругаться, — сказал директор. — Не стану увиливать, я с себя вины не снимаю. Но один в поле не воин.
— Раньше вы были воином, — сказал Карапчевский.
— Саша, всё меняется, — учительским тоном сказал директор. — Времена меняются…
— И мы меняемся вместе с ними, — закончил Карапчевский. — Как же это произошло, Виталий Петрович? Я только на вас и надеялся. Ведь вы с самого начала были за меня. А теперь я теряю самых верных сторонников.
— Я и теперь за вас. Но я не могу, когда все давят. Учителя, родители, управление образования.
— Кто давит? Назовите имена, должности. Мы будем разбираться с ними.
— Боюсь, вы не понимаете. Нет никакой гидры, которой вы можете отрубить головы и тем самым восстановить справедливость. Иначе вам придётся рубить головы всем.
— Непонятная метафора.
— Не притворяйтесь дураком, у вас это плохо получается. Вспомните, как наша гимназия стала совместной. Это не моя воля, такие вопросы решает родительский комитет. Один родитель предложил, а остальные поддержали. И учителя были с ними. Теперь другой родитель предложил сделать гимназию раздельной, а остальные снова поддержали. И учителя с ними.
— А родители-кханды, — сказал Карапчевский. — Они тоже поддержали?
— Они промолчали, — мрачно произнёс директор.
— А вы их спрашивали?
— Спрашивали. Я разговаривал с каждым. Я просил их выступить. Хотя бы для соблюдения процедуры. Мне отвечали: нам это не нужно. На последнее собрание кханды вообще не явились.
— А дети? — спросил Карапчевский. — Где ваша хвалёная детская демократия? Девять лет они учились вместе, а теперь предали своих товарищей. Этому вы их учите?
Лицо директора помрачнело ещё больше. Переход на детей ему не понравился.
— Давайте не перекладывать взрослые проблемы на детские плечи. Мне хватает того, что родители прикрываются заботой о детях. Предательство? У меня в двенадцатом классе мальчики подрались из-за этого. Я не хочу, чтобы среди них началась гражданская война.
— Она уже идёт много лет, — сказал Карапчевский. — Вы вырастили новое поколение людей, поколение интеграторов. Теперь, когда они повзрослели и хотят высказаться, вы говорите: они дети, пусть играют в игрушки. Вот мой новый сотрудник Иван — тоже недавний гимназист, теперь студент. Ему вы тоже посоветуете играть в игрушки?
— И студенту невредно иногда поиграть, — миролюбиво сказал директор. — Как вы относитесь к игровым автоматам, Иван?
Я вспомнил, что недавно просадил всю мелочь, когда пытался достать плюшевого мишку для Майи.
