— Как святые. И что с ним, пойманным, сделают?
— Убьют.
— Святые убийцы, значит.
— Убиваем убийц. Это самый убедительный способ воздействия на них. Мы не любим, когда кто-то нападает на людей, — откровенно сказала Регина.
— Хотим, чтобы все жили хорошо и весело, — попытался вставить Лев.
— Если хотите, мы не от ненависти к людям кого-то убиваем. А от любви — чтобы сохранить человеческие жизни. Из-за этого я здесь, — Регина высказалась совсем открыто
Мессалина с равнодушным вниманием вертела и рассматривала свою зажигалку, будто впервые ее увидела. Потом сказала:
— Знаете, я сама выйду на сцену. Если у вас знают, где убийца, сообщите своим, что я его уничтожу. Своей рукой. И еще: пусть у вас сделают фотографии всех жертв маньяка. Всех, на кого тот нападал.
* * *
— Вот бы получить в свои руки этот топор, — сказал Эдуардыч. — Многое тогда стало бы понятно.
В сторожке было темно, свет не включали. Ставшая такой привычной сторожка. Запах дешевого табака, пропитавший здесь все. На веревочке перед окном висели остатки сушеной рыбы. Две мумифицированные головы. Ничего здесь не менялось, лишь появился новый плакат, только Лев мог прочесть его в этом сумраке. «У взрослых нет настоящих друзей».
— Так что ничего особенного балерина не сообщила, — он только что закончил рассказывать Эдуардычу о подробностях интервью.
«Художественные краски» мы, конечно, проверим, — сказал Эдуардыч, — но вряд ли там что-то существенное узнаем… А вообще, показаниям свидетелей нельзя слишком доверять. Показания эти всегда противоречат друг другу и слабенько совпадают с реальностью.
— И еще почему-то эта журналистка Регина хотела, чтобы Мессалина занялась ловлей Танцора. Сильно ее уговаривала.
— Это не она захотела. Таковую идею выдвинул конклав, они придумали. Решили ловить Танцора на живца — есть у них какие-то хитрые планы, думают пустить балерину наживкой. Или вместо деревянной утки. Если не считать меня, единодушно проголосовали за это. А потом хотели, чтоб я шел к балерине и уговорил ее покрякать вместо этой утки. Хорошо, что Регина раньше, до меня об этом упросила.
— Умеет упрашивать. Но балерина и сама не против. Только она пойти не чучелом хочет, а торпедой. Самой Танцора замочить.
Эдуардыч будто тоже научился видеть в темноте, глядел на фотографии, лежащие на столе, как рассыпанная колода карт. Изготовили хорошие качественные фотографии, выполнили требования Шнайдер срочно. Кого-то из уцелевших, оставшихся в живых жертв Танцора сняли на улицах незаметно; много снимков скачали из сети, из компьютера. Еще сделали два снимка могильных камней с кладбища.
