Гримерная, куда они вошли, была общая, длинная и такая обычная, почти знакомая Льву. Зеркала-трюмо, старого советского дизайна — такая же мебель стояла в театре, где раньше работал Лев. Связь с актерами была древняя: над зеркалами висели старинные пластмассовые коробки, приемники-радиоточки. Шнайдер сидела на маленьком диване возле окна.
— Мы из газеты «Вести и страсти», рады вас видеть. Ты включай аппарат! — повернулась Регина ко Льву.
Балерина оказалась совсем мало похожа на свой портрет, гораздо проще лицом. Почти средних лет, худая, жилистая, с сильно, по-театральному загримированным лицом. Хотя остатки красоты, причем явные остатки еще были заметны.
Шнайдер вроде бы поздоровалась с ними, немного опустив ресницы.
«Кажется, что эта еще высокомернее журналистки Регины. А та вроде немного поутихла, глядит вниз. Везет сегодня!» — недовольно подумал Лев.
Шнайдер внимательно посмотрела на Регину, будто хотела предложить ей снять куртку, но, видимо, передумала. Утомленно махнула рукой, приглашая присесть. И не дожидаясь, протянула руку Льву, ладонью вверх, будто для поцелуя. Лев осторожно ее пожал и снял кепку. Как человек, поживший в театре, он видел, что балерина явно актерствует, решила играть роль. Считает, что наступил подходящий момент.
— Как вы думаете, что происходит с вашим театром сейчас? Как вообще в нем дела? — спросила Регина.
Балерина промолчала, взяла долгую паузу, закуривая сигарету. Лев уже знал будущие ответы. Подобное он часто слышал раньше.
Он видел за окном спину зеленого бронзового человека на пьедестале. Маленький скверик — квадрат из кустов, какие-то деревья и сирень внутри него. Фонтанчик для питья. Спокойно гуляющие по набережной реки люди, не знающие ни о каком Танцоре. Вот медленно-медленно прошла маленькая лошадь, пони. Ее вели под уздцы. В седле сидел ребенок непонятного отсюда пола. Его бережно держала за ногу мать.
Регина теперь не задавала вопросы. Говорила только Мессалина Шнайдер. Речь, конечно, о том, что театр по-всякому, иногда бесчестными способами пытается добиться прибыли. Безудержно гастролирует несколькими составами. На сцену выпускают гримеров, костюмеров, едва ли не вахтеров. Театр пользуется заслуженной репутацией, добытой прежними поколениями, а сейчас навсегда разрушает ее.
Много ненужных сведений, как и предупреждал Эдуардыч.
По набережной теперь медленно ехала карета. Ее тянула старая белая лошадь с разбитыми копытами. Какая-то причудливая почти круглая карета с выпуклым верхом и декоративным фонарем возле кучера. Лев вдруг понял, что карета сделана в виде тыквы.
