Вероятно, своим письмом Зюганов обратил внимание Ельцина на «крутого демократа» Яковлева. Несмотря на все последующие разгоны, перемены и чистки, он всегда был в чести у режима. Некоторое время возглавлял телевидение, входил в руководство каких-то демократических фондов, питаемых из-за рубежа, издал 3 или 4 книжки с претензией на осмысление истории через призму злобного антикоммунизма. В 1996 г. он издал массовым тиражом обращение к общественности, в котором призвал добить большевизм, «поставить вне закона большевистскую идеологию человеконенавистничества, всеобщей борьбы ради борьбы, равно как и организации, исповедующей насилие, возбудить преследование фашистско-большевистской идеологии и ее носителей». Заявляя, что он против охоты на ведьм, Яковлев призвал к диктатуре антикоммунистического закона во имя «дебольшевизации государства». Отметив свое 75-летие, Яковлев продолжает люто ненавидеть компартию, членом политбюро которой он являлся. Л. Шебаршин заметил, что «Александр Николаевич живуч, как и все идеологи. Идеологический фронт — единственный, где бойцы погибают от глубокой старости». Значит, компартию ждут новые труды этого профессионального идеолога, поставившего мировой рекорд по гибкости мировоззрения.
Однако удивительно то, что ожесточенной критике Зюганов подвергся не только со стороны партбонз и демократической прессы, но и со стороны коммунистических газет, что еще раз свидетельствовало о высокой степени кризиса в КПСС, наличии авторитарных тенденций со стороны горбачевских сил, неспособности идеологических работников самостоятельно мыслить и действовать. Газета «Правда» высказала негативное отношение к письму, призывая к спокойной уважительной критике без принципиальных определений, то есть фактически звала к беспринципности. Известный партийный деятель и публицист Ю. П. Белов пишет, что в связи с мужественным и честным письмом Зюганова выявилась вся глубина падения аппаратчиков ЦК КПСС, многие из которых встали на позиции партийного либерализма. «Увы, самое большое, на что способны многие из руководящих партийцев, — это держать фигу в кармане, заговорщически перемигиваясь» (Русская судьба. М., 1995. С. 22). Немногие оказались достойными продолжить линию Машерова, Андропова, Косыгина, которые сгорели на работе. Среди них Белов называет в 1991 году Николая Рыжкова, Станислава Гуренко, Альфреда Рубикса и Геннадия Зюганова.
Все атаки на Зюганова были не случайны. По существу, его письмо было первым серьезным выступлением против человека, которого давно уже соратники Геннадия Андреевича называли «серым кардиналом», но задевать боялись (не говоря уже о скрытом более высоком адресе). Партийные оппоненты обвиняли его в том, что «устами идеолога РКП ее руководители в открытую ревизуют решения XXVIII съезда КПСС, начисто отвергают перестройку и, выползая из окопов, помышляют о реванше, о своем термидоре». Автору даже пытались приписать «уязвленные амбиции типичного чиновника небольшого пошиба, которого когда-то и, видимо, справедливо недооценивал его бывший начальник». Как говорится, оппоненты судили, видимо, по себе, не понимая или не желая понимать принципиальный характер возникших разногласий.
