Да и неважно. В иной ситуации я бы пожалел, что вмешался не в своё дело, но… пожалуй, это было даже весело, раскидывать этих ребят с помощью теневой ауры.
Правда, если так дело пойдёт, её сила может закончиться. Насколько я помнил, аура — штука кратковременная и не подходит для долгих сражений.
…Медведева визжала, не переставая, и, если честно, это раздражало. Уронив на землю последнего противника — чёрт, они пёрли и пёрли из кустов, словно какие-то статисты! — я обернулся к ней.
— Может, заткнёшься? — деловито заметил я.
Сложно поверить, но это подействовало. Медведева действительно заткнулась, глядя на меня.
— Здесь опасно оставаться, — определил я, оглядываясь по сторонам. — Кто знает, сколько их ещё сейчас подвалит… пошли.
Теневое щупальце обвилось вокруг её руки; я быстро зашагал прочь отсюда.
— Стой! — завизжала девушка. — Куда ты меня тащишь?
— Да, в общем-то, неважно, куда, — я меланхолично пожал плечами. — Куда-нибудь, где тебя не пристрелят посреди бела дня. Куда-нибудь подальше, а там решим, что с тобой делать.
Чёрт, как-никак, второй раз уже спасаю её шкуру. Нужно будет подумать, нельзя ли это как-нибудь в будущем использовать.
— Ты всё не так понял! — она снова попыталась рвануться.
А хватка щупальца ослабела. Заряд способности вот-вот кончится, паршиво. Свернув прямо в кусты, я перехватил её руку.
— Что именно я не так понял? — осведомился я, поворачиваясь к ней.
Ужас в глазах Медведевой в какой-то момент сменился изумлением; она даже забыла о сопротивлении, уставившись на меня в упор.
— Й-йошида? — выдавила она из себя. — Йошида Распутин?
…кажется, теневая аура уже не закрывает моё лицо.
— Допустим, — не стал отрицать я.
— …что ты тут делаешь?
— Тебя спасаю, — я пожал плечами. — Не специально, просто так вышло.
— …какого… — Медведева продолжала хлопать глазами. — Ты… ты…
Может, пора уже сказать «спасибо», а?
— …ты же покалечил всю съёмочную группу!
…чего? Какую-какую группу?
***
…по крайней мере, техника была цела.
Натурные съёмки на старом кладбище не требовали дополнительного освещения, а камеры были надёжно замаскированы кустами — потому и уцелели. Арчибальд Шарто, прихрамывая на одну ногу, придирчиво вглядывался в снятые кадры.
Чудесно. Чудесно. Просто прекрасно. Изумительно.
Шарто поправил берет. Кому, как не ему, талантливому режиссёру-визионеру, было знать, что порой творчество — это хаос? Гениальный хаос, получить за который пару болезненных пинков — невеликая цена.
