Волки | страница 28

«Бешеный волк! Бешеный волк!!» Крик, шум, бегство… Неожиданно среди бела дня врывается он в деревню; уже за околицей он разогнал стадо, укусил пастуха, убил собаку; здесь, опустив голову, поджав хвост, он бежит прямо по улице и бросается на все, что ни увидит своими налитыми кровью глазами. Опять он кусает собак, лошадей, свиней.

«Бешеный волк!» Его боялись, когда он был здоров, — теперь он был во сто крат страшней. Но нашлись смельчаки, и с первым попавшимся оружием — дубиной, вилами, топором — они выходили против него. Напрасно! Волк был еще силен, еще ловок, а безумие делало его бесстрашным в схватке. И все еще непобежденный, он бежал дальше и дальше. За ним гнались, стреляли в него, но он внушал такой страх, что близко подойти боялись, — и пока он невредим. Скрывшись из одной деревни в лес, он вдруг появляется в другой.

«Бешеный волк!» Полных двое суток шла эта страшная гоньба. Описывая круг, Черномордый обегал весь уезд, почти двести верст. Двадцать деревень прошел он на своем пути, пересекал леса, поля и болота, ничего не ел и только изредка проглатывал камень, землю, траву.

Силы его истощались. Он исхудал, ребра торчали, покрытые взъерошенной шерстью; но он все еще кусал, кусал. И когда наступила последняя ночь его жизни, уже двадцать пять человек носили в себе ту же смертельную заразу; а сколько собак, телят и свиней, — и не сосчитать!

Уже четыре дня длилась болезнь Черномордого. Начинался паралич нижней челюсти. Она отвисла, и длинный язык, вывалившись из пасти, висел между острыми зубами, и слюна клейкими нитями тянулась изо рта. Потом и бег становился медленнее, походка делалась неверной и какой-то вихлястой, понемногу парализовались и задние ноги.

Он вышел на опушку и упал уже без сил в поле на меже.

Рассветало. Волк поднялся и тихо поплелся вперед. Сначала по меже, потом по дороге, через ворота и прямо во двор усадьбы. Под конец он уже не шел, а полз, волоча за собой парализованную заднюю половину тела.

Собаки с лаем и воем набросились на него. Волк уже не мог биться. Его слабые укусы, медленные и неуверенные повороты отяжелевшей головы, конечно, не могли бы испугать собак, но они помнили о былой его мощи. «Не новая ли это уловка?» И, не нападая сразу и решительно, они скакали вокруг него, наполняя гомоном весь двор, и один за другим болезненные укусы сыпались на него.

Ночной сторож, лениво побрякивая колотушкой, вышел из-за амбара. «Что собаки так разошлись?» Он подошел ближе, глянул, и вдруг в сером звере, видневшемся среди кучи собак, сразу узнал Черномордого.