У ближайшей стены в углу стоял стол, явно напичканный электроникой. На столешнице его сверкал новенький монитор с клавиатурой. Но я смотрела не туда. Я смотрела за стеклянную перегородку, точнее, стену, разделяющую пространство помещения на узкий коридорчик, где мы сейчас стояли, и собственно комнату. И там, за стеклянной стеной я, будто с вертолета, видела наш лес — тот самый, в котором мы сейчас находимся, озеро в нем, похожее на серебристую рыбешку в зеленой траве, вдалеке — игрушечные горы. И наш домик! Только совсем игрушечный. Домик для маленькой куколки. Для Дюймовочки и ее Эльфа. Только для меня Эльфа не ожидается.
— Что это? — прошептала я, похолодев от ужаса. Я понимала, что это мой склеп.
— Это мир, где я надеюсь уберечь тебя… Где ты можешь дождаться меня… Когда придет моя пора… уменьшиться.
Последнее меня обнадежило. В смысле Эльфа. Только это ведь как судьба распорядится — где кому уменьшиться. И потом, почему-то не все уменьшаются. Некоторые просто умирают. И никакая наука не может объяснить этого феномена. По какому принципу осуществляется отбор? Говорят — по воле Божьей. Только, не ведая субъекта этой воли, говорить так — означает признаться в полной своей слепоте.
— Я бы рада дождаться тебя, — вздохнула я, — но для этого надо, чтобы я вообще была, во-первых, и оставалась там, — ткнула я пальцем в стеклянную стену, — во-вторых. Ведь никто не знает, что происходит с теми, кто уменьшается. Нет никаких доказательств того, что не происходит распада на атомы и элементарные частицы. А в разумные атомы и электроны, извини меня, не верю. Во всяком случае, в разумные по-человечески. Если даже он и существует, электронный разум, нам он недоступен.
— Но если я к тебе приду, — воскликнул мой оптимистичный, — у нас будет одинаковый разум, и мы поймем друг друга.
— Если мое уменьшение остановится у какого-то предела, и я смогу тебя подождать. Но согласись, всеми живущими, всеми нормальными людьми уменьшение трактуется как исчезновение. И, что уж там прятаться за терминологию, — как смерть. И не просто рационально трактуется, но и эмоционально ощущается. Откуда это знание и это ощущение тех, кто не уменьшался? Может, к нам поступает информация от НИХ, уменьшающихся, по неизвестным психическим каналам?
— Если информация поступает, значит, должен существовать ее источник, то есть психика, передающая информацию… Ты ухватываешь мою мысль?
— Вполне, — заверила я, — но не могу разделить ее оптимизма. Во-первых, источником может быть наша собственная психика, защищающаяся от ответственности за уменьшающихся, бессознательно стремящаяся к освобождению от них, от кошмара постоянного незримого чьего-то присутствия… Во-вторых, даже если это не так, мы получаем информацию об исчезновении… Так сказать, последнее «прощай», исполненное тоски.
