Перед нами, ярдах в пятнадцати или около того, возникает снежный барс: четвероногий призрак с желтыми глазами и серебристым мехом, словно тронутым инеем. Невзирая на отсутствие гравитации, ирбис выглядит так, как если бы он стоял всеми четырьмя лапами на каменном утесе. Он слизывает с угольно-черных губ последние крошки трапезы, смакуя вкус добычи — мелкого зверька, которого он сожрал вместе с косточками. Я вздрагиваю от неожиданности, и меня заносит вбок. Огромный кот дергает хвостом, разворачивается и прыжком ныряет в тоннель, который я бы сама не выбрала.
Килкхор смеется и подгоняет нас:
— Следуйте за ним. Здесь нет подвоха. Или вы ждете от святых людей предательства?
Он снова смеется — возможно, поймав в своих словах нечаянный намек на христианское таинство причастия.
Ларри и я замечаем его обмолвку. Замечает ли кто-то еще?
— Вперед, — настаивает Килкхор. — Барса отправили к нам как указание.
И мы следуем за иллюзорным ирбисом в глубь буддийской кроличьей норы. Мы перемещаемся по воздуху, плывем… как вдруг пол становится полом, потолок — потолком, и уже кажется, будто мы не летим, но идем.
Наш спуск или подъем занимает больше часа. Наконец мы выныриваем из коридора во внутреннем дворе храма Джоканг — точнее, его уменьшенного подобия, построенного для «Калачакры». Здесь нас радостно приветствуют Панчен-лама, настоятельница единственной женской обители «Юцанга» и пестрая группа монахов, среди которых выделяются Желтые шапки. Нам вручают платки хадак (длинные узкие платки с вытканными на них символами удачи). Флейты, ударные и колокольцы исполняют обрядовую музыку. Нас встречают искренне, и это поднимает дух.
Снежный барс исчез. Когда мы как стая рыб вплыли во внутренний двор храма, кто-то где-то отключил проекцию.
Пусть же состоится церемония золотой урны. Пусть закончатся мои терзания. Или начнутся.
* * *
Но до церемонии золотой урны еще далеко. Мы можем поклониться забальзамированным останкам Сакья Гьяцо. выставленным на обозрение, подобно Ленину или Мао Цзэдуну в своих мавзолеях. И хотя не следует упоминать имя Далай-ламы в одном ряду с людьми, виновными в массовом уничтожении собственных сограждан, глупо отрицать, что мы поступили с его телом так же, как последователи Ленина и Мао с телами своих лидеров. Хочется верить, что один борец за мир на весах кармической справедливости весит больше, чем толпа кровавых деспотов.
Папа с нами не идет. Он уже бывал прежде в святилище Сакья Гьяцо, а путешествие в компании бывшей жены изрядно вывело его из равновесия. Он удаляется в ближайший гостевой дом, чтобы отдохнуть и поспать. Иэн Килкхор тоже покидает нас, чтобы навестить в монастыре Желтых шапок своих немногих друзей, бывших соучеников. Советник Ти уже много раз приходил почтить раку с мошами Далай-ламы, а сейчас у него деловая встреча с Лхундрубом Телеком и прочими ламами, которые испытывали меня в ангаре отсека «Кхам», под сенью нашего «Якспресса».
