После громких слов тишина становится ещё более глубокой. Иногда такой мёртвой, будто весь мир замер. И слушает. И ждёт.
Светка ничего мне не ответила. Она отступила, смотря вначале рассеянно, потом обиженно, а после вовсе опустила глаза.
Но танкер пуст, а вся правда уже вылилась.
Она надула губы, всего на миг, затем расслабилась. В глазах мелькнул огонь — такую Светку я люблю больше всего. Бойца. Не мешок, который приходиться таскать с собой и который каждый шаг боится, что ты его бросишь, о чём не переставая канючит, а такую — словно говорящую — сама кого хочешь уделаю!
Она отступает. Фыркает:
— Очень надо!
И, задрав нос, расправив плечи, уходит прочь. Так, будто сделала великое одолжение, пощадила приговорённых.
Шагов не слышно. Ну, Светка такая лёгкая, что чаще летает, чем бегает по поверхности. Надеюсь, она доберётся до комнаты без происшествий.
— Я впечатлён, — вдруг гундосит Лёва.
Из головы совсем вылетело. Нужно же оказать ему первую помощь!
Тут же навалилась вина за случившееся. За то, что ему пришлось пережить нападение, увидеть всю эту нелицеприятную сцену, в общем, опозорились мы со Светкой, ничего не скажешь. А ещё прилип страх — что он может решить — такая проблемная подружка ему ни к чему. Решит и оставить меня, чтобы сама пасла Светкиных тараканов.
Лёва сидит на стульчике, осторожно ощупывая нос. У него лицо покраснело, кровь прилила к щекам. Видимо, нечасто ему прилетает.
— Ты как?
Из предметов первой помощи только платок, который он достаёт из кармана. Можно намочить ткань водой из бутылки, потом бережно вытереть кровь с лица. Он не теряет времени даром — тут же обнимает за бедра, улыбается, подняв голову, подставляясь моим рукам. Нос, к счастью, не сломан, крови немного. Стараюсь прикасаться осторожно, чтобы не сделать больно.
— Сильно она тебя?
— Почти отправила в нокаут.
— Шутишь, что ли?
Щурится, как настоящий царь зверей, вкрадчиво заявляет:
— А ты молодец, Яся, бросилась на защиту своего мужчины. Из тебя выйдет хорошая жена.
Точно прикалывается!
— Моего мужчины? Что-то я не помню…
— Пора знакомить тебя с мамой. — Перебивает он.
— Чего?
Лёва заливается хохотом. На светлой рубашке пятна крови, нос распухает и вскоре превратится в баклажан, но он смеётся, и я не могу удержаться — смеюсь вместе с ним.
Осторожно обнимаю, прижимаю горячую голову к груди. Он еле заметно вздрагивает, всё же Светка мастер своего дела. Я обнимаю его, потому что хочу поблагодарить, чего не могу выразить словами. Спасибо, что происшествие его не остановило, не напугало. И ещё большее спасибо — что не дал ей сдачи.
