, тамаринд
[16], и разные дикие плодовые деревья — и все это в изобилии. Кусты гуавы плодоносят с такой щедростью, что даже все насекомые мира не в состоянии уничтожить урожай. В то же время плодов у тамаринда, несмотря на колоссальные размеры этого дерева и его обильную листву, не так много, и к тому же они крошечные. Нужно обладать большой ловкостью, чтобы сбить палкой эти похожие на стручки плоды. Но не всякий плод можно есть, если он не созрел, то во рту останется оскомина.
В Синадхае фруктовых садов нет. На своих участках мы вперемежку возделывали огородные и садовые культуры. На ухоженных с любовью клочках земли нами выращивались самые различные плоды и овощи, ради которых мы ревностно уничтожали всякую дикорастущую поросль.
Но наши участки не шли ни в какое сравнение с усадьбой Синератне. И каждый раз, возвращаясь от них, мы испытывали глубокую благодарность мудальяру и его жене за их радушие и гостеприимство.
Я оставался желанным гостем в доме мудальяра и после его кончины. Никто не возражал, когда я свободно разгуливал по веранде и гостиной и заходил в кабинет мудальяра, который поддерживался в том же состоянии, как и при жизни хозяина. Большой, покрытый сукном письменный стол стоял посреди комнаты, а на нем — ручка с чернилами, сургуч, скрепки и другие канцелярские принадлежности. На стене кабинета висели в отделанных бисером рамках фотографии, уже чуть-чуть подпорченные временем и с замысловатыми подписями. Все это создавало необходимый антураж.
В гостиной стояла мебель из черного дерева, на стене висели два украшенных слоновьих бивня, безделушки из бронзы — все в отличном состоянии.
Иногда мне хотелось побыть здесь подольше и понаблюдать за тем, как девушка-служанка коркой лимона до блеска начищала бронзовые предметы или зубной щеткой методично драила резьбу на спинке дивана и на чайном столике.
Даже на кухне я был желанным гостем, «маленьким хозяином». Там меня встречали восторженными возгласами и предлагали полакомиться чем-нибудь вкусненьким. Слуги в доме были старые, они хорошо еще помнили времена, когда «их малышка Эрик» тоже был в таком же привилегированном положении.
В ненастные дни мне запрещали гулять в саду и отправляли в комнату тетушки Тины. Там, устроившись на полу, я лакомился фруктами или любовался картинками в журналах. Тем временем обе женщины — моя мать и тетушка Тина — занимались рукоделием и о чем-то оживленно беседовали. Будучи отдаленными родственниками (мать, младшая из них, звала тетушку Тину
