Слезы навий | страница 51
– Спи! – далекий, успокаивающий голос Тихона. Хорек вытянулся в руках. И через ночь, через лесные шорохи послышался далекий ласковый напев бабушки, уносящий в успокоительный морфеевский мир:
Ника изо всех сил делала вид, что спит. С трудом сдерживала переживания, слишком громкий стук сердца, чересчур частое дыхание. Вслушивалась в тихий разговор Аглаи с Тихоном и ничего не слышала. Не могла слышать, в ушах стоял звон. Яростно сжимала кулаки, утыкалась в ставшую усилиями Тихона пушистой траву, кусала ее в бессилии, а грудь рвало безмолвное рыдание. «Бросил! – Кровь выступила на искусанных губах. – Сволочь, Стас, какая же ты сволочь!» И судорожный сдерживаемый выдох. Со страхом, не услышал ли кто. Пульсирующий стук в висках. Слеза, застывшая в уголке глаза. Дрожащая от боли собственной хозяйки, не выкатившаяся, но раздирающая душу и сердце.
Ника сжималась под плащом. Дрожала, как от озноба. Завыть в голос так, чтобы глотку рвало. Чтобы душа лопнула и не скребла, не мутила.
Шорохи тревожные – зверье – подстегивали колотящееся сердце.
– Ника! – шепот донесся сквозь звон в ушах и шорохи, осел в голове и всколыхнулся в сердце новым болезненным ударом.
Почудилось?
Это ветер колышет ветви.
– Ника!
Она напряглась. Сердце, останови свой бой. Дай услышать. Голос… близкий, дорогой ей. Из-за кустов, из темноты за деревьями, оттуда, где раскинулся можжевельник, испуганно трясущий лапами.
– Ника! – жалостливо.
Она приподнялась. Тень куста прикрывала ее. Стихли голоса позади.
– Спи, – донесся голос Тихона.
– Ника! – тоскливо.
«Стас!» – боем в сердце. Еле сдержалась, чтобы не закричать.
– Мне холодно!
– Стас! – не повышая враз осипшего голоса. Боясь, что услышат, Ника бросила взгляд на костер. Тихон сидел, обрезая мелкие ветви и бросая их в пламя. Остальные спали. Тихо дышала Аглая, попискивал в ее руках хорь. У соседнего дерева притулился Тимир. Не знала бы, что он там, так решила бы – просто куча вещей набросана.
Придерживая плащ, Ника осторожно отползла во тьму.
– Подожди, Стас, я сейчас. – Торчащий корень распорол руку. Ника поморщилась, но уверенно проползла несколько шагов. И только попав во тьму, поднялась, накинула плащ.
– Стас, – глухим шепотом.
– Мне холодно.
Ника вгляделась в темноту. Одинокий силуэт, облокотившийся о дерево рядом с можжевельником. В лунном свете силуэт черный и безжизненный. Он не поднимал глаз, трясся всем телом. Но ей и не нужно было видеть его лица, она узнала фигуру, голос, русые волосы отсвечивали серым в лунном свете.
