Homo ludens | страница 56
Дарственные надписи по природе своей склонны к «ласкающему» преувеличению. И я не воспринимал бы инскрипты З. С. слишком серьезно, если бы от Фиры, жены З. С., не слышал: «Олег, ты же знаешь, как З. С. любил вашу семью». Это я к тому, что и книжку «Птичка голосиста» он подарил в канун Нового года с аналогичной надписью:
«Дорогой Олег, мне так нравитесь Вы и Ваша семья, что, если бы я знал, когда писал книжку, что она доберется до Вас, я бы, конечно, написал побольше. В следующий раз надеюсь так сделать. Желаю Вам в Новом году радостей всех видов и хочу, чтобы вы оставались такими дружными, милыми и спокойными, как будто наша империя не трещит и не разваливается, а крепнет день ото дня. Вот – теперь эта книжечка стала побольше. Ваш З. П.
28/XII-90».
Как литературовед и критик З. С. писал в основном о поэтах и поэзии (Блок, Маяковский, Пастернак, Хлебников, Мандельштам, Цветаева, Есенин, Вознесенский и др.). И лишь любимый им Антон Павлович Чехов, соревнуясь с Маяковским, не уступал, а то и превосходил вниманием к себе со стороны Паперного. К концу 1960-х интерес к Маяковскому заметно угасает, а к Чехову остается неизменным и даже возрастает. Легко понять почему. Чехов – величина постоянная, непререкаемая. Его можно не любить (как Ахматова), но никак не отвергать. Посмертная же судьба Маяковского не менее трагична, чем предсмертная. Худшее, что было в советской литературе (доносительство, предательство, славословие, конформизм, лакейство), прикрывалось и расцвечивалось тысячекратно тиражируемыми цитатами из Маяковского.
Нет, Паперный не отрекся от поэта. Как отречься от себя? Но он все прекрасно видел и понимал: Маяковский нуждается в совершенно новой концепции жизни и творчества. Нужны работы, соскабливающие глянец с одиозно-приторной, государственной фигуры поэта и тем расчищающие пути к Маяковскому подлинному, поэту воистину трагической судьбы. Как все мы, Паперный знал больше, чем мог сделать. Он «устал» от Маяковского и потому отошел в сторону и сосредоточился на том, что любил, и только любил – без тягостных раздумий. Тогда-то он и приступил к написанию книги, которой было суждено стать последней, – «“Тайна сия…” Любовь у Чехова» (2002).
К своей первой любви, однако, З. С. еще вернется. Это случится в июне 1993 года, когда Сорбоннский университет пригласит нас на международный симпозиум, приуроченный к столетию со дня рождения поэта («Владимир Маяковский и утопия XX века»). Выступали Окутюрье, Фриу, Янгфельд, Жолковский, Б. Гаспаров, Смирнов и др. От России – Кушнер, Невзглядова, Чудакова, Чупринин, Новиков, Паперный, Смола.
