— Правда-правда, — сказала старушка, — правда, довольно. Ну, Долли, прочь, иди домой!
Долли с усталым видом поднялась и вдруг уселась в большое кресло.
— Ах, вот беда! — вскрикнула миссис Честер. — Понимаете, она хочет выполнить всю программу до конца. Она начала свой последний номер и собирается надеть шляпу и сюртук.
— Что-о-о-о? — с негодованием протянул бедный Самюэль.
— Мой сын надевает на нее свое пальто и цилиндр. Тогда она встает и уходит на задних ногах, делая громадные шаги. Смотреть на нее тогда превесело, это очень занимает детей.
— Тогда, пожалуйста, наденьте на нее пальто и шляпу, только пусть она убирается, как можно скорее. Право, никогда в жизни никто не обращался со мной так непочтительно.
Но старушка стояла в нерешительности.
— Чего же вы еще ждете? Что вам еще надо? — почти крикнул Самюэль.
— Мой сын уехал, и у меня нет ни шляпы, ни пальто, — объяснила сна.
— Что же делать? — с отчаянием спросил Самюэль.
— Может быть… вы одолжите ваши вещи, — с запинкой, нерешительно произнесла миссис Честер.
— Я?.. Мое пальто и шляпу для осла? Удивляюсь, как это могли притти вам в голову, миссис Честер. Такая на вид почтенная женщина — и вдруг…
— Дело в том, — продолжала она, — что если Долли решила выполнить всю программу, она не остановится до конца, и вы никакими силами не прогоните ее, если не наденете на нее пальто и шляпу.
Самюэль схватился за волосы и застонал. Через мгновение он ушел в переднюю и вернулся с лицом, выражавшим отчаяние; он держал новенькую фетровую шляпу и новое пальто.
— Берите! — произнес Самюэль замогильным голосом.
— Только посмотрите, что будет, — с гордостью сказала миссис Честер.
Повернувшись к ослице, она накинула пальто на ее спину, надела ей шляпу на голову и произнесла громко:
— Миссис Панкерст! вот идет первый министр.
Тут Долли поднялась на задние ноги и с видом величайшей гордости вышла в сад.
Представление окончилось.
На следующее утро Самюэлю пришлось отправиться в банк в соломенной шляпе, потому что Долли по несчастью улеглась на его новую фетровую шляпу и всю ночь проспала на ней.
— Это весьма неприятно и возбудит общее внимание, — холодным тоном заметил Самюэль. — Еще никто не носит соломенных шляп.
— Мне очень грустно, сэр, — печальным голосом заметила миссис Честер. — Но Долли все равно, что член нашей семьи, и потому мы никогда не закрываем дверь ее конюшни.
Самюэль посмотрел на свое отражение в зеркале и нахмурился.
— Миссис Честер, — произнес он с самым величественным видом, — может быть, я извиню вас, однако, должен заметить, что в настоящую минуту я очень недоволен, недоволен до крайности.
