Лекарство это ей понравилось. Она выпила его до дна, после чего с последним приступом кашля, окончившимся хриплым ревом, встряхнулась и снова пришла в норму.
Однако мы дальше не решились ехать, а оттащили шарабан от дороги, отыскали тенистое дерево, легли на разостланные одеяла и крепко уснули.
VI. Бланшетта в болоте
На следующий день мы решили направиться к Олорону. По пути мы сбились с дороги. День уже склонялся к концу, дождь лил, как из ведра, и Бланшетта была не в духе. Билли чуть не плакала, и сам я начал чувствовать тревогу.
— Это несправедливо по отношению к Бланшетте, — сетовала моя жена. — Мы едем все время в гору с самого завтрака. Следовало бы остановиться здесь. Не можем же мы ехать, не останавливаясь, до линии вечных снегов.
Действительно расположиться здесь бивуаком, на этом обвеваемом всеми ветрами горном склоне, под тяжелыми дождевыми тучами, при невозможности добыть хворосту для костра, было бы безумием, равносильным самоубийству. Нам необходимо было ехать дальше… или вернуться обратно на последнюю стоянку.
Однако Бланшетта не пожелала сделать ни того, ни другого. На своем особенно звучном ослином языке она сообщила нам об этом.
Я усердно подгонял ее кнутом, когда Билли закричала, что видит другую дорогу, на расстоянии всего каких-нибудь ста метров от нас, идущую в гораздо более благоприятном для нас направлении. Встав на сиденье шарабана, я устремил глаза в ту сторону. Жена была права, и беглый взгляд, брошенный на карту, показал мне, что это действительно одна из больших дорог на Олорон.
Но как выбраться на нее?
Между двумя дорогами тянулся участок болот, местами усеянных камнями, местами пестреющих вереском или зеленеющих мохом. Нигде не было ни стен, ни изгородей, но ров и насыпь по краю дороги обещали оказаться почтенными препятствиями, даже если бы мне вообще удалось убедить Бланшетту сдвинуться с места.
Оставив ее в покое на время, мы набрали камней и стали заваливать ими ров, пока не устроили плотины достаточно широкой, чтобы по ней мог проехать наш шарабан.
Затем я повернул нашу ослицу, указал ей через сгущающийся мрак на отдаленную дорогу и сказал ей несколько веских слов. К моему удивлению… Нет, этого я сказать не могу, потому что Бланшетта так часто поражала нас, что мы удивлялись только тогда, когда она нас ничем не удивляла, — она буквально перескочила через эту плотину, вспрыгнула на вал и поскакала через участок болота, точно двухлетний жеребенок, плотно прижав уши к голове и оттопырив хвост.
