2
Когда он проснулся, поезд стоял. Мать спала. Она отложила книгу, подтянула под себя ноги на скамье и спрятала голову и плечи в пальто, висевшее на крючке. Поезд стоял на свободном пути, люди в железнодорожных мундирах и фуражках бегали вдоль поезда, загоняли пассажиров, которые хотели выйти, обратно в вагоны и закрывали двери. Потом поезд тронулся.
Но шел пока еще медленно. Мир уже не проносился мимо; мальчику казалось, что он перелистывает книжку с картинками, страницу за страницей: луг с коровами, крестьянский двор, улица с автомобилями, заправочная станция, рыночная площадь, вокзал, фабрика с трубой, из которой поднимается дым. Потом пришел проводник, открыл дверь, сказал, что поезд сломался и на следующей станции все должны сойти и ждать запасного, и снова закрыл дверь.
– Что такое? – Мать еще не вполне проснулась. Мальчик объяснил ей, она кивнула, наклонилась к нему и поцеловала в щеку. – Вот и приключение, наша поездка становится приключением. И если мы не успеем на корабль, мы переночуем и поплывем завтра с утра.
Так и получилось. Когда запасной поезд добрался до маленького городка на побережье, последний паром уже ушел. Берег был илистый и топкий; лужи, затоны, ничего для приезжающих на лето, никаких отелей для отпускников. Над вокзальным кафе имелось несколько номеров, но их было далеко не достаточно для путешественников, высадившихся с запасного поезда на побережье, поэтому открыли зал ожидания и раздали шерстяные одеяла. Мать даже и не подумала участвовать в борьбе, развернувшейся за комнаты; вместо этого, осмотревшись в зале ожидания, она нашла тихое место в углу за какой-то скамейкой. Из одеял она устроила бивуак, и для мальчика все это было захватывающим: зал ожидания, разговоры, жалобы, смешки, шепоты людей и эта походная постель – не мягкая, но и не слишком жесткая. Через открытые окна в зал ожидания лились запахи и шорохи моря. Мать легла рядом с ним и притянула его к себе. Он был под защитой.
На следующее утро все проснулись веселые; ночь преодолели, в вокзальном кафе были кофе, хлеб и джем, капитан парома пожелал всем доброго утра и объявил отплытие через полчаса. За одним столом с матерью и мальчиком оказались муж и жена с тихими девочками-двойняшками и бледный мужчина с черными волосами и серьезным взглядом. Мальчик не столько слушал разговоры взрослых, которые с откровенностью, порожденной такой непредвиденной ситуацией, представлялись друг другу и рассказывали о себе, сколько внимательно приглядывался к ним: муж и жена были старше, чем его родители, а дочки моложе его; муж и жена были вежливые, дочки – воспитанные, а мужчине было примерно столько же лет, сколько маме, на которую мужчина время от времени поглядывал. Мальчик пытался заставить дочек засмеяться, захлопать глазами, приподнять бровь, сморщить нос, но они смотрели на него так спокойно и воспитанно, что он это бросил, вздохнув, – и тут обе прыснули. Они издевались над ним. Когда их маленькое общество снова собралось на борту, мальчик теребил мать до тех пор, пока она не отправилась с ним обследовать паром и они не обегали все коридоры и палубы. Он не хотел больше видеть вежливых родителей, дурацких дочек и бледного мужчину, который не побрился в туалете вокзального кафе и у которого щеки и подбородок все больше серели; так что, когда они с матерью наконец вернулись, паром уже готовился пристать, и прощание было коротким.
