Мальчик осознал это только в поезде. Отец и сестра провожали их с мамой на вокзал и к поезду, через открытое окно купе происходил обмен последними наставлениями и напоминаниями, потом было махание платочками до тех пор, пока платочки не скрылись из виду. Мать закрыла окно и села, и мальчик сел напротив нее. В купе больше никого не было. Он был наедине с ней.
Она поставила на сиденье рядом с собой сумку, вынула из нее книгу и положила на колени, держа обеими руками. Она улыбнулась мальчику, и, как ему показалось, это значило: она рада, что он с ней, но не хочет, чтобы он ей мешал. Она раскрыла книгу и начала читать.
Такой он не видел ее никогда. Дома она была все время в движении – в кухне, за столом, за швейной машинкой, в домовой прачечной, в саду, за фортепьяно. Может быть, она сидела так в кресле с книгой вечером, когда он уже был в кровати? Вот так, откинувшись на спинку, закинув ногу на ногу и с таким вниманием устремив глаза на страницы книги, что, кажется, ничего больше для нее не существует? Но конечно, на ней тогда было не такое красивое платье: серое, с маленьким круглым вырезом множеством пуговиц и длинными рукавами, – которое подходило к ее серым глазам и каштановым волосам и которое мальчик еще никогда на ней не видел. Никогда не видел он и прозрачных поблескивающих серых чулок, которые были на ней, он вообще как-то никогда не замечал ее ноги – женские ноги, как с реклам на афишных тумбах. Потом он заметил, что и лицо его матери было новым, и оно тоже напоминало лица женщин, знакомые ему по рекламе: щеки с розовым румянцем, выщипанные брови, накрашенные губы – лицо для витрины.
Он стал смотреть в окно. Поезд был скорый, и мир проносился мимо: поля, деревья, дома, машины на переездах, люди на перронах, встречные поезда. Иногда он замечал что-то издалека, видел, как это медленно растет, растет – и в долю секунды проскакивает и улетает назад. Он огляделся в купе: два пустых сиденья рядом с его матерью и два пустых сиденья рядом с ним; сетки для багажа, большая – вверху, в ней оба чемодана, и под ней – маленькая, с продуктами на дорогу, бутербродами и яблоками; столики, которые можно вытянуть вверх и утопить вниз; обогреватель с регулятором нагрева. Взгляд его снова и снова возвращался к матери – знакомой, чужой, красивой; он не помнил, чтобы когда-нибудь видел ее такой красивой, чтобы когда-нибудь видел такую красивую женщину.
Он ждал, когда она опустит книгу, снова улыбнется ему и заговорит с ним. Но она все читала. На миг он испугался, словно оказался в поезде с какой-то чужой, словно был один, был забыт, пропал. Потом он заснул.
