– Я придумал для тебя одну историю. – Он рассказал ей о брате и сестре Ленц и их друге, об их домашнем музицировании, о том, как друг уехал, а брат и сестра продолжили музицировать дальше. – Но потом мне не понравился финал, и я подумал о новой поздней встрече этих троих, при которой они снова сыграли втроем, и это стало городским событием.
– Не нужно городского события. Будет достаточно, если они еще раз сыграют вместе дома. – И, помолчав, она добавила: – А еще лучше было бы, если бы друг вернулся только к сестре.
– Да.
Почему он об этом не подумал? Потому что доклад с этой историей предназначался для Сюзанны, которая при встрече в Берлине держалась с ним так же отстраненно, как тогда в Гейдельберге. Но ведь в Берлине она была не только отстраненной, но и влекла его во Франкфурт, и тогда, в Гейдельберге, вновь и вновь обращалась к нему. Почему в ее отстраненность он верил, а все остальное воспринимал как видимость и игру? Почему он только ждал, и не разрушал видимость, и не раскрывал эту игру? Ждать, когда чего-то захотят другие, чего-то потребуют обстоятельства… – одна за другой всплывали в голове Филиппа ситуации, когда он ожидал, вместо того чтобы самому вести свою партию.
– Нет, – сказал он, – нет. Это закончилось.
Сюзанна заснула. Он прислушивался к ее дыханию. Равномерные вдохи, легкий стон и сопение при выдохе. Когда он осторожно высвободил руку из-под ее головы, она пробормотала что-то, чего он не разобрал, и прижалась к нему, и он тоже заснул.
13
Она разбудила его. Она уже приготовила завтрак, накрыла на террасе и ждала там, пока он в ванной рядом со своей комнатой чистил зубы, умывался и натягивал утренний халат, который она ему там положила. Он спустился, вышел на террасу, и яркий свет ослепил его. Вначале он видел Сюзанну лишь как темный абрис, потом – как смутное импрессионистское полотно и наконец увидел ее лицо и фигуру с той ясностью, которую любил. Она прислонилась к перилам и смотрела на него.
За завтраком она была ласкова и нежна, но от начатого им разговора о встрече в Берлине или где-либо еще, где бы они были одни и им было бы хорошо, она уклонилась.
– В чем дело, Сюзанна?
– Ни в чем. Когда мужа нет, мы здесь одни. И если бы ты здесь был, мне было бы хорошо.
– Я…
– Он возвращается сегодня вечером, но через две недели улетает в Гонконг. Тогда… – Она вскочила. – Мне к двенадцати нужно быть во Франкфурте. Ты успеешь собраться? И еще – окажешь мне одну любезность? – Она исчезла раньше, чем он успел что-то ответить.
