– Так вот почему ты не успел приехать, когда Карриэр… Ты был в походе с Максом и его мамой?
– Не говори глупостей, Картер. Я пытался к вам вырваться.
– Но не приехал.
– Ты тут повнимательнее – следи за костром.
А я заорал:
– Повнимательнее? А ты вообще знаешь, что такое «внимание»? Ты хоть раз в жизни уделял внимание кому-нибудь?
И капитан Джексон Джонатан Джонс посмотрел на меня, а я сказал:
– Ни разу. Никогда в жизни. Тебя с нами не было. Ты вообще дома не бываешь. Ты не приехал домой, даже когда Карриэр заболел. Ты приехал, только когда он умер. Только когда он умер! Будь ты проклят!
– Закрой рот, – сказал капитан Джексон Джонатан Джонс.
– А кто такой Макс?
– Мальчик. Просто маленький мальчик. Эй, видишь? Посмотри на костер. Ты облажался.
– Нет, это ты облажался! – И тут я, кажется, сорвался на птичий визг: – Ты, ты облажался, ты!
А капитан Джексон Джонатан Джонс отфутболил пылающие сучья в сырую траву, и с толстых листьев на них пролилась вода, и белые птицы разорались, почуяв запах дыма.
– Надень сухую майку, – сказал он.
– Ты не приехал.
– Карриэр умер не по моей вине.
– И никогда не возвращайся домой – я только рад буду.
– Собирайся, уходим, – сказал он.
– Молодой господин Картер!
Он залезает в палатку, а я стою снаружи, мне тяжело дышать – так тяжело, как вообще может быть тяжело дышать живому человеку, и тут из низкой травы появляется змея и, извиваясь, ползет зигзагами по поляне, ее сплющенная голова чуть приподнята, и какое же у нее длинное, какое совершенное тело, и кончик ее хвоста раскачивается, и вот она слышит, как отец чем-то шуршит в палатке, и вся змея – от головы до хвоста – мешкает.
Она замирает.
Замирает прямо у входа в палатку, откуда должен вылезти отец.
Прямо на том месте, куда он должен наступить.
И тут передо мной оказался Дворецкий, наклонился ко мне – нос к носу, положил руки мне на плечи, посмотрел на меня.
И вот я вижу – рука отца высовывается из палатки.
А я не говорю ни слова. Ох, я – ни слова, ни полслова.
Голова отца высовывается наружу.
Сплющенная голова змеи приподнимается.
Вот коленка отца, вот его ступня.
А я – как воды в рот набрал. Потому что он невнимательно смотрит по сторонам.
И до домика лесника нам не добраться. Просто не дожить – и все.
И тогда я начинаю кричать. Мне кажется, я кричу.
– Значит, это вас в конце концов настигло, – сказал шепотом Дворецкий.
Выстрел. Все визгливые птицы взлетают, и эхо выстрела возвращается к нам снова, и снова, и снова.
