– Он не вернется? – опять спросила Энни.
– Ты лучше поговори с мамой, – сказал я.
– Молодой господин Картер, – сказал Дворецкий. Таким голосом, который слышишь разве что в тихих снах. – Мисс Энн задает своему старшему брату вопрос.
Я посмотрел на Дворецкого.
– Вы все слили.
– Она просит старшего брата сказать ей правду, – сказал он.
Нед расправился с лилейниками.
В Голубых горах в Австралии вы бы даже не обратили внимания на лилейники наподобие тех, которые растут у ворот Билли Кольта. В Голубых горах в Австралии у всех растений здоровенные листья, и все они затеняют друг дружку, и с них все время капает вода, потому что то и дело случаются тропические грозы, и заросли там такие густые, что вряд ли продерешься, даже если попробовать. Такие густые, что под ними почти не видно земли.
В Голубых горах в Австралии Нед потерялся бы в один момент, едва сойдя с тропы. И как знать, что за змеи шуршат в низкой траве, поджидая его? В Голубых горах в Австралии почти все змеи, поджидающие, пока ты сойдешь с тропы, ядовиты. Один укус – и ты не успеешь добраться живым до домика лесника. Просто не доживешь, и точка.
Надо следить за всем повнимательнее, потому что в Голубых горах в Австралии есть то, чего ты просто не можешь разглядеть. И то, что ты, будь твоя воля, и разглядывать бы не стал. И то, о чем ты, будь твоя воля, говорить не стал бы.
– Он не вернется? – спросила Энни.
– Да, – сказал я. – Он не вернется.
Дворецкий взял у Энни поводок, а Энни обхватила меня руками, прижалась лбом к моей груди и заревела.
И никак не унималась.
Мы там очень долго стояли – так долго, что Нед решил еще раз сходить в лилейники.
А когда он собрался сходить в них третий раз – вот сколько мы там простояли, – Энни подняла глаза и спросила:
– Мы сделали что-то не так?
Я посмотрел на Дворецкого.
– Мисс Энн хочет услышать от вас правду, – сказал он.
Я притянул Энни к себе и сказал:
– Ты ничего «не так» не делала.
И мы все вместе пошли обратно.
Дома Дворецкий сказал, что мне надо привести себя в порядок, и я постоял под душем – струи молотили по мне, как австралийская тропическая гроза, – а когда я вернулся в гостиную, Энни, Шарли, Эмили и мама сидели все вместе на диване, сидели и все вместе плакали. Я примостился рядом – на диване было довольно тесно, и Эмили забралась ко мне на колени – такого очень давно не бывало – и обхватила меня руками за шею так, словно, если она перестанет за меня держаться, весь мир погибнет. Мне показалось, что она уже никогда меня от себя не отпустит. И знаете что? Мне тоже не хотелось ее от себя отпускать – никогда-никогда.
