И тут на нас обоих упала тень.
– Если вы не собираетесь стоять здесь и петь «Боже, храни королеву», вам пора идти в вашу классную комнату, – сказал Дельбанко.
Билли Кольт запел. И допел аж до строчки «Пошли ей, Боже, ратные победы», и только тогда Дельбанко велел ему перестать.
Мы пошли в классную комнату.
– Эх ты, тори, – сказал я.
– А тот, кто обзывается, тот сам так называется, – ответил Билли Кольт.
Когда мы вошли, миссис Хокнет уже собиралась начать перекличку.
– А вот и наши крикетисты, – сказала она. – Кто из вас играет за «Индию»?
Билли Кольт показал пальцем на меня.
– Значит, Картер, это ваша работа?
– Какая еще работа? – спросил я.
Миссис Хокнет посмотрела на меня.
– Делаешь вид, что не знаешь?
– Не знаю? О чем?
Она указала на окно – а туда уже смотрел весь класс. Мы с Билли Кольтом тоже посмотрели.
На флагштоке перед школой развевался огромный – серьезно, огромный-огромный – флаг. Но не американский. Нижняя полоса – зеленая, средняя – белая, верхняя – оранжевая. Шафранового оттенка, поправила миссис Хокнет. Посередине – синее колесо со спицами.
– Догадайтесь, чей это государственный флаг? – сказала миссис Хокнет.
Я понял и без догадок.
Индийский флаг реял на осеннем ветру, неторопливо разворачиваясь во всю ширину. Такой большой, что по нему как бы перекатывались пологие волны.
– Красивый флаг, – сказал я.
– Ты знаешь код?
– Код?
Миссис Хокнет вздохнула.
– На трос флагштока кто-то повесил кодовый замок. Пока не узнаем код, флаг снять не сможем.
Я снова посмотрел в окно. Флаг опять неторопливо расправил складки, и по нему перекатился волной ветер.
Миссис Хокнет опять вздохнула.
– Ну хорошо, дети, по местам.
Когда я пришел на естествознание, миссис Врубель уставилась на меня во все глаза. И спросила:
– Ты тоже из этих злоумышленников?
Что такое «злоумышленники», я точно не знал. И потому ответил:
– Да вроде нет.
А миссис Врубель сказала:
– Хотелось бы надеяться.
На обществоведении мистер Соласки спросил:
– Вы на полном серьезе проводите крикетный матч?
Мы с Билли Кольтом закивали.
– Крикетный?
Мы опять закивали.
– И поэтому появились эти самые флаги?
Мы опять закивали.
– Из-за крикета?
– Из-за самой красивой и благородной из всех игр, которые изобрело или когда-либо изобретет человечество, – сказал я.
Мистер Соласки посмотрел на меня. И сказал:
– Ну хорошо.
На математике мистер Баркес задал нам задачу: «Если большой флаг, развевающийся на площадке под открытым небом, каждый год изнашивается на 10 процентов, через сколько лет он износится и перестанет развеваться? Для удобства предположим, что флаг перестает развеваться, когда степень его износа достигает 85 процентов. И, чтобы предотвратить прискорбно примитивные ответы, заранее скажу, что ответ “через 8 лет” неправильный».
