. Через час Дворецкий трубил отбой. Эмили, Шарли и Энни уходили наверх, и Энни жаловалась, что мне разрешают ложиться позже нее, а Дворецкий кивал и объяснял, что в шестом классе домашних заданий больше, чем в пятом. «Возможно, мисс Энни предпочтет лечь на час позже, но посвятить этот час решению арифметических задач мистера Баркеса – причем в письменной форме и с обоснованием способа решения?»
И, наконец, мама откладывала книгу, шла на кухню, говорила Дворецкому: «Спасибо за все, что вы для нас сделали» – и тоже уходила наверх. А спустя некоторое время Дворецкий подходил ко мне и говорил: «Доброй ночи», и напоминал, что мне остается десять минут до отбоя и что собрать рюкзак на завтра было бы нелишне, и желал полета фантазии в сновидениях.
И уезжал к себе домой – то есть в дом Кребсов.
Мне было довольно одиноко. Все равно как оказаться в Голубых горах совсем одному и прислушиваться к шорохам в низкой траве. Плюс то самое ощущение, словно в меня только что ударились, отскочив от земли, два крикетных мяча, и все оттого, что капитан Джексон Джонатан Джонс не вернется домой.
А поговорить об этом было не с кем. В смысле, мама не хотела. А девчонки ничего не знали. А Билли Кольту разве скажешь – в тот же день вся школа узнает.
Наверное, я ничего не рассказал бы даже отцу Джаррету, хотя он бы не слил информацию – ему это вроде бы запрещено законом.
В общем, поговорить было не с кем.
И знаете что?
Это был просто кошмар.
А знаете, какой еще кошмар есть на свете?
Балет.
Балет – кошмар и жуть.
И кто бы мог знать, что в Мэрисвилле, штат Нью-Йорк, от балета продохнуть негде?
И когда Дворецкий попросил меня присутствовать на представлении сцен из «Лебединого озера»: у нас есть этот шанс благодаря средствам, которые дед завещал на эстетическое воспитание, и, видите ли, Эмили и Шарли очень-очень-очень хотят пойти, а любовь к искусству всегда заслуживает поощрения, а, хотя он купил три билета, в тот вечер ему придется отвлечься на другие дела, но он отвезет нас туда и обратно, и не буду ли я так любезен сопровождать сестер… Короче, что я мог на это ответить?
Ведь, пока Дворецкий излагал свою просьбу, Эмили и Шарли не сводили с меня глаз, дожидаясь ответа.
Что мне оставалось делать?
В тот вечер артисты бегали толпами по сцене на цыпочках – никак не пойму зачем, нормальные люди так не бегают: спросите любого! А еще они то и дело вертелись волчком – нормальные люди так не вертятся, а девушки то и дело принимали грациозные позы на руках у парней, поднимавших их высоко-высоко, – нормальные такое выделывать не станут. Кто вздумает принимать грациозные позы, когда его или ее поднимают высоко-высоко?
