– Эмилио, ты можешь посмотреть на забор? Пройдись вокруг, и, может быть, ты найдешь дыры в нем.
– Такими вещами занимаются садовники, Стэнли.
– Пожалуйста, Эмилио…
– Но он такой же длинный, как лабиринт в «Сиянии»!
– Сделай столько, сколько сможешь, сегодня, а остальное оставь на завтра.
– А что, если я пропущу дыру?
– Когда пройдешь один раз, сделай еще один обход.
Со Стэнли каждая работа должна была быть сделана дважды. Всегда был проект и точная копия всего.
– Стэнли, тебе следует научиться доверять людям. Я не могу делать все сам.
Я уже говорил ему это, снова и снова, но его ответ всегда был одним и тем же:
– Все они чертовы идиоты!
Правда заключалась в том, что все изменилось, когда Маргарет с Андросом ушли. Директора других дистрибьюторских фирм, лабораторий и продюсерских компаний не скрывали своего разочарования, когда я приходил в их офисы. Продавцы канцелярских принадлежностей, которые раньше всегда интересовались, получил ли Стэнли последние каталоги, просто испарились. Даже секретарь Warner не пускала меня на порог, говоря, что мистер Сениор занят. Со мной обращались так, как будто я был им неприятен.
– Я Эмилио Д’Алессандро, – терпеливо объяснял я, – Я здесь от Стэнли Кубрика, а не от того, чье имя вы записали в вашей книге.
– Минуточку, пожалуйста, – ответила она, и вызвала Джулиана по внутреннему телефону.
После этого я услышал, как Джулиан кричит из коридора:
– Пропусти его!
Кто-то хвастался в барах Сент-Олбанса, что он якобы тесно сотрудничал со Стэнли Кубриком, но потом потерял свой кошелек с личными адресами и телефонными номерами в метро. Кого-то ловили за просмотром личных записей и документов, которые оставили открытыми на столе. Кто-то попадался на обмане в книге расходов: этот человек пытался заграбастать несколько фунтов от «толстосума, на которого он работал». Затем объявился тесть электрика, который пытался украсть камин из Эбботс-Мид, когда мы переезжали, и садовник, который оставил дизель-генератор без присмотра: он загорелся и мог бы сжечь Чайлдвикбэри дотла. Стэнли ненавидел поверхностность, глупость и приспособленчество, и все это становилось невероятно трудным.
– Эмилио, поднимись на чашечку Nescafé, – говорил голос из внутреннего телефона.
Это означало, что мне стоило ожидать неловкого разговора. Я поднялся наверх, он сидел в своем кабинете за столом с мрачным выражением лица, в нем не было ничего общего с тем расслабленным и счастливым человеком, которым он был с Маргарет и Андросом. Тихим голосом он рассказывал мне о тысячной катастрофе, которую вызвал тот или иной человек, и обо всех звонках, которые ему пришлось совершить, чтобы поправить это. Он говорил о проволочках и о том, что ему приходится повторять людям одно и то же снова и снова. Иногда он был так зол, что мог бросить телефон об пол, иногда он беседовал со мной около часа.
