В кармане ее, словно источник вечного Дзена, предательски плескалась непочатая бутылка водки, которую — вне всякого сомнения! — бабка собиралась раздавить с подружками. Под ногами ее терся огромный тотемный кот, словно символ силы и независимости старухи. О стекло бутылки мелким камешками цокали неизвестно откуда взявшиеся желуди, набившиеся полные карманы — наверное, старухам на закуску. В общем и целом картина была ясная — страдающая от абстинентного синдрома и отсутствия привычной компании бабка ошиблась адресом и готова скандалить и наносить побои. Конкретность жертвы ее не интересовала.
- Бабушкаэ-э-э, — низким капризным голосом понтовой принцессы протянула одна дива в перьях, выступив вперед и заслонив Кощея собой от пылающего страстью и решимостью взгляда Марьванны. — Что вам надо-э-э? Хор пенсионеров «Веселые пенечки» в знании напроти-э-э-эв…
Это вежливое и заботливое, в общем-то, напутствие отчего-то не направило Марьванну по указанному маршруту, а как раз напротив — привело ее в дикую ярость, и она с ненавистью сжала серебряную ручку трости.
Разукрашенная девица была хоть и длинноволосая, но некрасивая, как Валуев, высокая, как телебашня Останкино и здоровая, как последний динозавр. Кривя тонкие губы, она нахально вихлялась перед Марьванной, поправляя яйца в неудобном давящем купальнике и играя бицухой, на которой, словно на белоснежном плече Милели — лилия, полустертая всяческими притираниями, побледневшая и расплывшаяся, виднелась татуировка «За ВДВ!». Оглядев чаровницу с ног до головы, Марьванна с остервенением плюнула ей под ноги, мигом сообразив, что перед ней такое.
— Срамота! — задушенным шепотом старого гордого самурая, познавшего стыд, прошептала Марьванна. На лице ее выписалась твердая готовность сделать харакири, но кому — об этом информации не было.
Кощей за могучей не по-девичьи спиной чаровницы в перьях выглядел испуганно и кротко, как ягненочек на бойне. Его чистый, нездешний, изумленный взгляд проник Марьванне в самую душу, и ей на мгновение стало его очень жаль и так же сильно стыдно. Это ведь она его сюда забросила, это ее ревность завела его в компанию трансвеститов.
— Мать, — крикнул из глубины зала взъерошенный мужик, перепачканный помадой и разодетый почему-то в такие же перья, как остальные трансвеститы. — Спасай, мать, а то упыри нас порвут!
Марьванна успела увидеть отчаянного бойца лишь краешком глаза, и понять, что он защищает её Кощея от гнусных посягательств извращенцев, а потом размалеванные девицы встали плотной стеной, словно лес густой, выросший из пера пролетевшего ворона, и не стало видно ни Кощея, ни помогающего ему добра странна молодца…
