Не помогло. Сводный батальон уложили на землю мощнейшим стрелково-пулеметно-минометным огнем на линии столь успешно построенного немцами вечером 24 апреля проволочного заграждения. Со знакомого Володину холмика снова долбил немецкий станкач.
Наконец-то напомнившие о своем существовании артогнем артиллеристы с левого берега атаке особо не помогли. Да и не могли помочь. При наблюдаемом расходе снарядов единственным вариантом успешных действий было повторить виденную Володиным немецкую атаку под огневым валом. Но она была весьма требовательна к индивидуальной выучке пехотинцев и спайке в подразделениях, с чем, вероятнее всего, было кисло не только в сидевшем на плацдарме 330-м полку.
— Что скажешь? — поинтересовался Беспалов, перекрикивая долбящий длинными очередями «Максим» с расположенной рядом пулеметной площадки.
Разведрота выдвинулась вперед сразу же, как освободилась траншея, так что избиение атакующих можно было наблюдать «из первого ряда». В смысле, выглянуть из амбразуры, оценить обстановку и укрыться для размышлений.
— Ничего не скажу.
— Нет, ты все же скажи!
— Если нас сейчас отправят их поднимать, рядом ляжем! — дипломатично сказал Володин.
Батальон поливали пулеметным огнем откуда только возможно, включая окопы по немецкому краю карьера. Гаубицы пока не подключились, но минометы боеприпасов уже не жалели. Единственное, что спасало залегших людей, — это великое множество воронок, по которым они рассосались.
— Да уж.
Мимо прошел мрачный командир полка, который, узнав Володина, дрогнул, но не остановился. Морды его свиты радостью светились не больше.
У траншеи лег артиллерийский залп.
— Сто пятьдесят пять, б…ь! — сказал Володин. — А не зря ли нас в эту траншею загнали, товарищ младший политрук?
Беспалов остро блеснул глазами, но ничего не сказал.
* * *
Артналет полевых гаубиц по огневым средствам в окопах оказался кратким, но весьма интенсивным. В побитой траншее стонали и кричали раненые.
Выбравшийся из ячейки первым, политрук неожиданно встал как вкопанный. Володин выглянул из-за его спины. Перед Беспаловым на дне траншеи лежала перевернутая «халхинголка», полная перемешанной с песком черно-серо-красной массы.
Политрук покосился на Володина и, осторожно подняв шлем, выбросил его за бруствер.
Денис молча протиснулся мимо него, говорить тут было не о чем. Погибшему бойцу было уже было все равно.
Оставшийся за спиной политрук с брезгливой гримасой оттирал песком руки от крови.
