— Ты чего?! — обиженно начала она.
— Ш-ш-ш! — резко обернувшись, Жиль уронил мешок и зажал девочке рот. — Тихо. Чужие возле церкви. С оружием.
— Где? Где? Я ничего не вижу.
— На тракте лошадь ржала, а ещё маслом несёт, железом и кожей. От стражников графа также пахнет.
— Давай посмотрим. Ну, давай! Мы же тихонько, а там кусты. Если что — убежим.
Мальчик на несколько мгновений задумался, но любопытство всё же пересилило. Кивнув, Жиль начал медленно, не обращая внимания ни на сыпавшиеся за шиворот веточки, засохшие листья и труху, ни на пробиравшуюся следом девочку, ползти в сторону церкви. Удобно, что церковь стоит на перекрёстке дорог из графского замка и соседних деревень, а не на королевском тракте — кусты вдоль обочин по своей воле крестьяне вырубать ленились, и можно было надёжно спрятаться. Подкрадываться пришлось всего ничего, шагов полтораста, и дети выбрались к вырубке, на которой и стояла церковь вместе с домом священника. Рядом с крыльцом пара лошадей ели из кормушки сено… А вот дальше Жиль в первый раз пожалел, что отцу Аббону прихожане дом строили не как обычно, наполовину в землю и стены из дубовых плах, а по-господски: сруб с чистым дощатым полом, на венцах из брёвен. И потому сейчас, хоть ставни и распахнуты настежь, как ни старайся — лёжа на пузе внутрь не заглянешь.
Внезапно поблизости хрустнул сучок, Жиля пронзило острое чувство опасности, не разбирая дороги мальчик кинулся в глубину леса… и задёргался в железной хватке смуглого медно-рыжего мужчины. Жиль в безумной панике попытался вырваться, на ум разом пришли все страшные россказни старика Юмбера о чужаках — а ни в дружине графа, ни в страже прево рыжих не было. Рядом завизжала Урсюль, которую незнакомец ухватил второй рукой. Рыжий поволок обоих «подглядчиков» в дом, не обращая внимания на крики, почти сразу превратившиеся в плач — под плащом оказалась кольчуга, больно ударявшая по телу каждый раз, когда воин грубо дёргал к себе брыкающихся детей.
— Ратьян, что у тебя там?
На шум из избы вышел ещё один чужак, со светлой кожей и пшеничной бородой. Дети тут же замолкли от страха — северный человек! Заметно старше своего рыжего спутника, у которого только-только начала пробиваться на щеках борода. И судя по перстню с белым камнем-печаткой в виде крылатой змеи, благородный. Урсюль беззвучно заплакала, а мальчик принялся шептать горячую молитву Богородице, прося её спасти и сохранить: последний набег драккаров на здешние места случился во времена деда Жиля, но на месте спалённой тогда деревеньки люди боялись селиться до нынешних дней.
