— Ты дала мне не все карты, — ровным-ровным голосом констатировал он. — О чем еще я не знаю?
Я вдруг осознала, что мы висим на приличной высоте, и все, что отделяет нас от падения — так это металлический гроб, опутанный магическими плетениями. Полностью подконтрольными Марку…
Которого я обманула. Отвергла. Использовала.
Он, конечно, тоже хорош, но вряд ли сейчас об этом вспомнит.
— О чем еще ты умолчала, Лави?!
Лучше бы мне держать язык за зубами. Марк сейчас проорется, освежит мне словарный запас, затихнет — а потом ему будет очень-очень стыдно. В самом деле, не может же он не понимать? Мы знакомы меньше месяца. О каком доверии может идти речь? Это сейчас гнев застилает глаза, но в остальное-то время Марк — вполне адекватный парень. Все, что от меня требуется, — просто перетерпеть…
— А о чем еще умолчал ты, господин эмиссар Ее Светлости? — поинтересовалась я вместо этого.
Терпение никогда не было моим коньком.
Вспышка молнии расчертила лицо Марка гротескными тенями. В ее свете на мгновение стало видно, как он втягивает в себя воздух и как страшно потемнели его глаза — и эта картина отрезвила меня куда эффективней, чем любые слова.
— Дело прежде всего, — сказала я.
Протянутая ко мне рука так и застыла на моей шее — большим пальцем на горле, словно Марк не мог решить, хочет он притянуть меня к себе или попросту придушить. Кажется, склонялся он все-таки ко второму варианту — но ровно до тех пор, пока я не вздрогнула от контраста: холодная от дождя кожа шеи — и его ладонь, такая горячая и жесткая, словно он в качестве разминки на досуге гнул раскаленные подковы.
— Никто, кроме меня, не сможет обойти все пещеры и найти вход, — с напускным спокойствием напомнила я. — Нам нужен король.
— Скажи проще, — болезненно усмехнулся Марк, не убирая руки. — Ты боишься, что Ланс довел князей до ручки, и они намерены отыграться.
— А ты не боишься?
Наверное, в переменчивых тенях грозы, среди потоков воды, непрерывно сбегающих по боковым стеклам, на фоне бушующего моря, я выглядела очень маленькой, мокрой и жалкой. Но он смотрел на меня, как на статую в храме.
Как на драгоценную статуэтку древней богини из розового мрамора, подсвеченную мириадами свечей, мерцающих в полумраке. Только меня можно было еще и коснуться…
А на ощупь я оказалась холодной, как равнодушный мрамор.
Марк на мгновение все-таки напряг пальцы — все, словно так и не определился, душить меня или целовать (или просто проверял, не каменная ли я) — и, помедлив, опустил руку и отвернулся. Я выдохнула и наконец-то расслабила плечи.
