Не то чтобы меня можно было так уж сильно шокировать изображениями порезов на руках, но конкретно эти я узнала мгновенно — хотя до сих пор видела их всего один раз, туманно-полупрозрачными и залитыми слишком реальной кровью.
Нежная юная леди Линдсей, «не готовая к подобным потрясением» и страдающая ночными кошмарами, все-таки выманила у помощника детектива копию документов по делу об убийстве Саффрон Кроуфорд. Мистер Хайнс, должно быть, надеялся, что излишне графичные подробности вроде тех же фотографий раз и навсегда отучать совать нос не в свое дело, но явно просчитался. Линдсей была бледна и сосредоточена и в ужасе отворачиваться от бумаг определенно не собиралась.
- Не переживай из-за выговора, — первым делом велела она мне, скользнув безразличным взглядом по комнате, и снова углубилась в чтение. — Мама просто слишком сильно беспокоится из-за меня. Я поговорю с ней за обедом и все объясню.
Я благодарно кивнула и без приглашения уселась на стул для посетителей. Выговоры от леди Изабель меня мало трогали, но признаваться в этом явно не стоило.
- Есть что-то стоящее? — поинтересовалась я, кивнув на россыпь бумаг.
Линдсей потеребила свою косу — и без того, нужно признать, изрядно растрепанную — и неуверенно кивнула.
- Не знаю, правда, как это расценивать, — вздохнула она и вытащила из-под какого-то протокола фотографию с инвентарным номером на обороте. — Это предсмертная записка Саффрон, но…
Я понимающе хмыкнула. Выглядело так, словно Саффрон писала, уже изранив руки. Бумага пропиталась кровью и чернилами, и на смятом листке, попавшем в объектив фотоаппарата, понятными остались только отдельные слова: «безнадежность», «никогда больше не», «не могу», «не выдержу» — и еще десяток в том же духе. Бессильным отчаянием не разило разве что от подписи — летящей, уверенной и легкой, не единожды отрепетированной на светских письмах, приглашениях и визитках.
- Это почерк леди Саффрон? — на всякий случай спросила я у Линдсей.
- Да, — без колебаний подтвердила она и снова вцепилась в многострадальную косу. — Только писала она отнюдь не в трезвом уме. То есть… я понимаю, что человек, решившийся на подобное, в любом случае не в себе, его снедает горе и тоска, но здесь все по-другому. Саффрон получила то же воспитание, что и я, а наука составления и оформления писем — едва ли не первое, что осваивает леди, и это действительно один из самых востребованных навыков в светской жизни. Не может быть, чтобы у Саффрон строчка гуляла то вверх, то вниз, для этого она должна быть пьяна, как портовый грузчик! — с жаром закончила Линдсей и залилась краской — видимо, опасаясь, что я поинтересуюсь, ставили ли они с леди Саффрон соответствующий эксперимент.
