- Помню её, — мрачно вставил папа. — Что на этот раз?
Я прокашлялась и с чувством зачитала:
- В день, когда солнце станет чёрным и землю покроет тьма, на западный берег ступит чужак, который станет своим. Ненависть людская не очернит его, злые слова не тронут его, змеиный яд не отравит его; и руки его будут из золота, и лицо его будет из алебастра, и придет он по дороге из костей и ножей к чужакам, и сами они станут костями… — я запнулась и пробежала взглядом несколько строчек. — Тут много самоповторов, но суть сводится к тому, что теперь спасителем называют вайтонца, который приедет сюда ко дню полного солнечного затмения. Это послезавтра, так что я подумала, что ты захочешь узнать как можно раньше.
- Не вайтонца, — задумчиво поправил меня папа, — кожа из алебастра — белая, но это еще не значит, что речь об имперце. Да и с точки зрения ньямарангца даже ты — белая.
И чужачка. Как и папа — хотя в нем ньямарангской крови ровно половина.
- Ты прав, — вынужденно признала я. — Но списки прибывающих в Западный порт все равно нужно проверить… хотя кого я учу.
- Вот именно, — поддакнул папа. — Спасибо за слушок. Я озадачу своих шалопаев, если что-то будет касаться тебя лично — Сирил передаст.
- Хорошо, — вздохнула я и собрала волю в кулак: нужно было прощаться.
- И, Марион… — папин голос вдруг зазвучал как-то неуверенно и до уязвимого нежно. — Береги себя.
Уголки моих губ дрогнули в невольной улыбке.
- Ты тоже.
* * *
Спальня леди Линдсей, в отличие от моей, выходила окнами в тенистый сад. Поутру ее наполнял сладковатый аромат ночных цветов, журчание миниатюрного фонтанчика на клумбе и шелест воздушных занавесей, потревоженных морским бризом.
Однако гарантией здорового сна это еще не являлось. Я пришла за несколько минут до назначенного времени, но леди Линдсей уже бессмысленно разглядывала полупрозрачный балдахин, машинально комкая пальцами и без того смятые простыни. Под ее глазами залегли синеватые тени, особенно заметные на белокожем лице: похоже, поспать ей вообще не удалось.
- Миледи, — приветливо улыбнулась я и поставила на прикроватную тумбочку чашу с розовым льдом. — Ее Светлость пожелала спуститься к завтраку и ждет, что вы составите ей компанию перед прогулкой в Патмор-раунд.
Леди Линдсей вздохнула и прикрыла глаза. Ресницы у нее были такими же светлыми и густыми, как и у матери, и тени под ними прорисовались еще контрастнее.
- Скажите ей, что мне нездоровится, — тихо попросила она.
