Образ лорда Осси, улыбающегося легко и открыто, возник перед моим мысленным взором, заставив сердце сжаться в болезненном спазме.
«Эдвин, Эдвин, чистая и открытая душа, в свои неполные двадцать пять – восторженный мальчишка. Ты и после смерти не оставил в беде свою драгоценную возлюбленную».
Я перечитала письмо несколько раз, стараясь запомнить каждое слово, каждую черточку над «т» и каждую угловатую гласную, цвет и плотность бумаги, оттенок чернил. Я понимала, что до прихода горничной письмо надо уничтожить. Оставлять столь явное свидетельство моих планов, даже если бы мне удалось как следует спрятать послание, было по меньшей мере неразумно. Ничего в этом доме и в этой комнате не было по-настоящему моим, никому я не могла полностью доверять. И кто бы из друзей Эдвина ни помогал мне там, в городе, он, наверное, рисковал многим, передавая мне это письмо, а потому я ни в коем случае не хотела навлечь на него неприятности.
Заставить исчезнуть целый лист бумаги, не имея под рукой накопителя или иной энергетической подпитки, оказалось довольно сложно. Но я все же справилась и впервые за несколько дней почувствовала себя немного уставшей. Тонкая бумага рассыпалась в руках белесым пеплом, когда в дверь постучали, и я поспешно отряхнула подол, уничтожая всякое напоминание о полученном письме.
Со стопкой свежего белья в руках, поверх которого лежали принадлежности для ванной комнаты, вошла горничная. Мое сердце взволнованно заколотилось, словно меня застали на месте преступления, и мне стоило немалых трудов успокоиться и принять невозмутимый вид. Еще недавно время тянулось как вязкая патока, а теперь события, казалось, понеслись вперед стремительнее скачущей лошади.
– Миледи почти ничего не съела, – заметила горничная, внимательным взглядом изучая нетронутые блюда.
Я бы не удивилась, если бы лорд дал прислуге указания пересчитывать ложки и вилки, перед тем как унести из моей комнаты поднос. Внимание горничной было столь явным и неприкрытым, что я с трудом удержалась от едкого замечания.
– Спасибо, я не голодна.
Горничная пожала плечами и, забрав поднос, повернулась, чтобы уйти. Я окликнула ее у самых дверей:
– Передайте моему супругу, что я хотела бы поговорить с ним.
– Милорд просил не беспокоить его без повода, – холодно сообщила горничная. – Из-за миледи у него и так слишком много хлопот.
Я на мгновение задумалась, действительно ли лорд отдавал все эти распоряжения или слуги сами приняли решение поберечь хозяина дома от опасной гостьи?
