Его ладони легли на мои бедра. Я чуть подалась назад, обнаженная, готовая, открытая его прикосновениям и ласкам. Но мужчина, прижимавшийся к моей спине, замер, руки застыли неподвижно, и это странное, неестественное оцепенение, столь разительно отличавшееся от всего, что обычно следовало после, испугало меня. Робея, я все же решилась нарушить заведенный порядок и бросила беглый взгляд через плечо.
Рядом со мной лежал лорд Майло Кастанелло. Мертвый.
…Не помня себя от ужаса, я закричала, почти подскочила на кровати и прижала к груди одеяло. Сердце колотилось в бешеном ритме. Я оглядела кровать и комнату, погруженную в полумрак – совсем не похожую на ту, где, как мне казалось, я только что находилась, – и никого не увидела.
Я находилась в поместье лорда Кастанелло, в своей спальне, совершенно одна. По крайней мере, так мне казалось.
В щели под дверью замерцал свет, повернулся ключ, и на пороге возникла взволнованная горничная, сжимавшая в руках подсвечник. Она быстро оглядела меня и комнату и, убедившись, что все в порядке, недовольно поджала губы.
– Что-то случилось? Миледи так кричала.
Я прокашлялась, надеясь, что сорванный голос не будет звучать слишком хрипло.
– Ничего страшного. Просто дурной сон, – сказала я, скорее убеждая себя, чем горничную.
Женщина повернулась, чтобы уйти.
– Скажите, лорд Кастанелло… – Я запнулась, не зная, как задать вопрос. Видела ли горничная хозяина дома, выходящего из моей комнаты? Знает ли она, есть ли в поместье тайные ходы, ведущие из одной спальни в другую? Глупости.
– Милорд уехал сразу же, как только оставил миледи в ее комнате, и сегодня заночевал в городском доме, – холодно произнесла женщина, многозначительно глядя на меня. – И это к лучшему, потому что после тяжелого вечера ему только не хватало просыпаться под истошные крики миледи. Спокойной ночи.
* * *
С утра я чувствовала себя совершенно разбитой, усталой и опустошенной, и виной тому была вовсе не вечерняя прогулка по заснеженным холмам в одном тонком платье. Я боялась, что ко мне вновь возвращаются кошмары, давние спутники худших периодов моей жизни с того дня, как я пересекла черту городских ворот Аллегранцы.
Ночи, наполненные ужасом и смутными, неясными образами человека за моей спиной и следовавшие за ними пробуждения с раскалывающейся головой и тяжестью на сердце, омрачали первые месяцы моего брака с Лайнусом Честером, молодым азартным дельцом, чьи глаза с равным интересом загорались от новой выгодной сделки или удачной карточной комбинации. Бессонные ночи то погружали меня в уныние, то вызывали ничем не объяснимое раздражение, а физическая близость с мужем после всего, что происходило во сне, отзывалась в теле чувством непреодолимого отвращения.
