Потом он посмотрел на меня, задержав взгляд на пару мгновений дольше, чем обычно, и я была готова поклясться, что помимо привычного недовольства во взгляде супруга промелькнула и тень уважения. Несмотря на усталость, я заставила себя стоять ровно, демонстрируя – да, я не просто так училась в университете. И более того, господин Кауфман очень ценил мои способности зельевара.
Но лорд Кастанелло, разумеется, оставил мое изобретение без комментария.
– Выкрутите накопитель из светильника, – распорядился он.
Минуту спустя кристалл лег в его протянутую руку. Лорд рассмотрел чуть оплавившееся гнездо, деформированные спицы и неодобрительно покачал головой.
– Прикажете распорядиться по поводу свечей, милорд? – осведомился дворецкий.
– Не нужно, – отрезал лорд Кастанелло. – Не хотелось бы, чтобы в моем доме устроили пожар.
Я только крепче стиснула зубы.
– Прикажите заварить для миледи что-нибудь от простуды, – тут же добавил лорд. – У нее зуб на зуб не попадает.
Лорд Кастанелло, поигрывая кристаллом, первым вышел из комнаты. Дворецкий, нагруженный всем, что, по мнению лорда, могло бы помочь мне в организации повторного побега, последовал за ним. Дверь захлопнулась с громким стуком.
Впервые с тех пор, как я оказалась в поместье, я услышала, как в замке повернулся ключ.
* * *
Широкая ладонь скользнула по моему плечу, обжигая сквозь тонкий шелк ночной сорочки. Пальцы осторожно заправили за ухо выбившуюся прядь волос, дразня чувствительную кожу легкими прикосновениями. Я улыбнулась сквозь сон, не поворачиваясь к склонившемуся надо мной мужчине.
Это главное правило я запомнила четко. Не поворачиваться. Ведь стоит только попытаться, как все закончится – и эти осторожные, чуть щекотные, дразнящие прикосновения, и невесомые поцелуи, и мурашки предвкушения, бегущие по телу. Останутся лишь холод и одиночество.
И я не поворачивалась, а он, мужчина за моей спиной, не исчезал. Наоборот, ласкал все смелее и смелее, спускался все ниже и ниже. Вот умелые пальцы скользнули по лодыжке, задирая тонкую сорочку. А вот я почувствовала холодок ночного воздуха на обнаженных бедрах и услышала собственный стон.
Я не поворачивалась, и он был нежен. Сдерживал свою страсть, постепенно распаляя мою, пробуждая тянущий голод внутри, напоминая о том, как же мне его не хватало. Как я ждала его – прошлой ночью, и позапрошлой, и несколько ночей до этого, но он не приходил, не вторгался в мои сны, наполняя их жаркой страстью.
