Теперь я куталась в плащ и ловила запахи леса. Почти все деревья облетели, но листьями по-прежнему пахло. И тянуло холодом. Скоро, совсем скоро придет зима, укроет землю своим плащом. И мы останемся с ней наедине. Я и она. Вдвоем. Не бывает на свете чудес. Но я все равно лечу к волшебному озеру, пытаясь замедлить неизбежное. Глупо. Смешно. Нелепо.
Сенька нетерпеливо крутился у меня на руках, явно волнуясь.
– Я уже лечу, как видишь, – спокойно заметила я.
– Что-то назревает. Не чувствуешь?
– Нет. А должна?
– Ты же берегиня, Ядвига!
Я нахмурилась, неопределенно пожала плечами, подставляя лицо холодному ночному ветру, но вскоре Сенькина тревога передалась и мне. Я нервно кусала губы и мечтала быстрее добраться до озера.
Мы пролетели над тремя огромными соснами, спустились на небольшую полянку и недоуменно замерли, оглядываясь.
– Не понял. А озеро где? Куда делось?
Кот спрыгнул с моих рук, деловито понюхал сырую землю на том месте, где раньше была вода. Сейчас же валялись сухие пожелтевшие водоросли, напоминая солому, да завывал над пустошью ветер.
– А может, мы не туда прилетели? – спросила я. – Или озеро переместилось? Оно же волшебное, Сень.
Кот промолчал, принюхиваясь. Я же стояла, смотрела на темную полоску леса и понимала, что все: все мои надежды и мечты рассыпались на искры, как падающие с небес звезды. Я навсегда останусь такой – горбатой старухой с бородавками на носу. Я не то что не смогу снять заклятие, я даже на одну ночь не стану собой. Да что уж тут говорить! Даже на одно мгновение не превращусь… Я жалобно всхлипнула.
– Да неужели я дождалась твоих слез? Помнится, раньше ты никогда не позволяла себе отчаиваться.
Я резко обернулась и уставилась на Марьяну, стоящую в нескольких шагах от меня. Луна, ярко и празднично сиявшая на небе, осветила ее фигуру – и я вздрогнула.
Выглядела сестрица неважно. Тяжелые золотые косы будто бы выцвели и тянули ее к земле. На бледном лице заострились скулы. Лишь глаза оставались яркими, почти черными. Из-под темного плаща виднелся край алого сарафана, когда-то богато отделанный соболиными шкурами. Сейчас же он был порван и измазан чем-то темным и блестящим. Я невольно поморщилась.
– Еще и брезгливой стала.
Сестрица рассматривала меня так, словно не знала, что дальше делать.
– Зачем ты пришла? – спросила я.
Она усмехнулась и вытащила из плаща маленькую склянку, блеснувшую серебристым цветом.
– И что это?
Сенька, который сидел возле моих ног и не спешил расцарапать Марьяне личико (хотя с первого дня твердил, что так и сделает), лишь не спускал с чародейки глаз.
