Я еще немного побродил в чаще и повернул к избушке.
Ужинали мы на этот раз в тишине. Лишь Сенька мурлыкал да терся о мою руку. Привык, что я его подкармливаю вкусными кусками. Ядвига время от времени ворчала на меня за это, но по большей части от того, что положено. Кота мы оба любили и баловали.
После ужина я затопил баню. В нос ударил смолистый запах дерева и березовых листьев. Жаль, что Ядвига не пошла. Хорошо тут! И банник – дух, что поселился, едва я достроил, – оказался сговорчивым да приветливым. Ему в бане тоже уютно. Я натаскал воды из колодца, нагрел, вымылся и вернулся в избушку. Нега окутала тело, и я провалился в сон.
Ядвига.
Баня получилась добротная, хорошая. В ней пахло деревом и березовыми листьями. Тепло окутывало, лишало воли. Я пробралась в нее тайком, ночью, когда Сеня и Дмитрий спали. Зажгла огарок свечи, разделась и вздохнула.
Мысли были тревожными и не давали покоя. Как так получилось, что незнакомый мужчина, которого я знаю всего ничего, стал мне ближе и роднее, чем матушка с батюшкой? Приворожил? Околдовал? Или просто я устала от одиночества и от того, чтобы самой бороться с заклятием?
Я плеснула в ковш воды, обернулась и попятилась. Баню заполнил туман. Ох, матушка с батюшкой, о чем же я думала! Банник всегда приходит ночью, высасывает силы, потому никто и не ходит мыться в такое время суток. Раздался зловещий хохот, от которого по коже пополз озноб. Я вздрогнула, попятилась, споткнулась и зацепила рукой доску. Больно! И жар подбирается со всех сторон, угли, которые слегка тлели, сверкают оранжевыми языками, горячий воздух душит, не дает возможности вдохнуть. Не вырвусь. И как в кошмарном сне тянутся отовсюду чудища. Понимаю, что нет их, что это воображение, нечисть пугает, но все равно хриплю от ужаса и забираюсь на лавку повыше. Эх, дурочка!
И что теперь делать? Только глаза закрыть да умереть. Но этого мне сделать не дали. Раздался резкий хлопок, туман отступил, и передо мной оказался Дмитрий. Банник всегда слушается тех, кто строил ему прибежище. Я жалобно всхлипнула.
– Ох бабуся, ох Ягуся, – процедил мужчина, подходя ближе. – И кто надоумил в баню глухой ночью пойти? Головы на плечах у тебя нет, гордячка.
Дмитрий выругался, посмотрел на меня, сжавшуюся в комок на краю лавки. Я дрожала и молчала. Начнешь с ним ругаться из-за того, что отчитывал меня, как ребенка, – банника еще призовет. А мне жить хочется. Пусть в качестве старухи и с заклятием на шее, но жить. И не беда, что время утекает, как песок сквозь пальцы. Живая вода дает отсрочку, позволяет бороться с темной магией, но я знаю, наступит день, когда она перестанет действовать. И я навсегда останусь такой. Старой, уродливой, никому не нужной. В этот момент мне себя стало так жалко, что я всплакнула.
