Наконец гудение прекратилось, и стрелка, подрагивая, остановилась в конце шкалы.
— Восемьдесят шесть процентов! — довольно сообщила женщина. — Сразу видно Голицынскую кровь…
Зубы Голицына скрипнули еще яростнее. Генка тоже поморщился, не слишком воодушевленный сравнением. Тем не менее в их негласном соревновании была ничья — оба получили одинаковый процент, будто кровь и правда решала.
Оставшиеся студенты не показали ничего удивительного. Таким образом, отметку в восемьдесят процентов пробили только трое, семьдесят — где-то с десяток, а у остальных проценты колебались от сорока до шестидесяти. Едва последний прошедший тестирование вернул подушечку, как сотрудник КМБ, сделав пометку в свой список, поднялся с места и удалился — почти так же бесшумно, как тень исчезает под солнцем. Дверь открылась, выпуская его и впуская Нину.
— Пока все свободны, — объявил Ковалевский. — Практическая часть экзамена состоится через два часа на боевой учебной арене. Опоздавшим снимут баллы, — буднично пригрозил он.
Следом он отдал список с результатами Нине и что-то ей сказал. Аудитория тут же наполнилась звуками. Парни, закатившие агрегат в аудиторию, вновь подступились к нему и под чутким руководством его хозяйки начали осторожно отсоединять провода. Вокруг оживленно заскрипели скамейки — будущие первокурсники повскакивали с мест и дружно поспешили к выходу.
— В столовую идешь? — спросил рядом Генка.
Нина все еще о чем-то говорила с Ковалевским.
— Я вас догоню, — отозвался я. — У меня тут вопрос. По практической части.
— Как думаете, — Роза мигом встрепенулась, — она будет сильно сложной?
— У тебя семьдесят четыре процента, — хмыкнул Генка. — Хватит переживать из-за пустяков!
Она опять нахмурилась.
— Ты и правда не понимаешь, как это все работает?
Препираясь, они направились к двери. Куда вскоре, закончив разговор с Ниной, зашагал и Ковалевский. Я поспешил ему наперерез.
— Григорий Николаевич, а практику мне тоже сдавать?
Он не слишком охотно остановился.
— Да, Александр, тоже.
— Но я же ничего не умею, — напомнил я, на случай если он вдруг забыл.
— Мы не приглашаем в академию тех, кто ничего не умеет, — отрезал Ковалевский.
— Но…
— Вы сдаете экзамены наравне со всеми, — с нажимом произнес он. — Это не обсуждается, — а затем развернулся и вышел, уходя от разговора и в буквальном смысле.
Я с досадой проводил его глазами. Неподалеку со списком в руке промелькнула Нина, однако идя не ко мне, а к сестре, которая, поджав губы, торопливо спускалась по ступеням.
