— Абель Роза.
Выдохнув, Роза поднялась из-за парты и быстрым шагом направилась к преподавательскому столу. Со стороны она казалась абсолютно спокойной — лишь слегка подрагивающие пальцы выдавали волнение.
— Садись, — улыбнувшись, женщина показала на приставленный стул.
Роза молча села, и женщина аккуратно закрепила на ее предплечье широкую полоску толстой ткани, похожую на манжету, из которой выходил провод и соединял ее с прибором. Затем она протянула Розе пухлую кожаную подушечку, тоже соединенную проводом с энэманометром… Я чуть мозг не сломал, вспоминая название.
— Сжимай и разжимай, — проинструктировала хозяйка этого странного агрегата.
Следом она щелкнула рычажок под панелью, и аппарат громко загудел. Роза тут же начала напряженно тискать подушечку в руке. Словно отвечая ее усилиям, стрелка заскакала по идущей полукругом шкале — сначала бешено, будто не зная, что показывать, потом все спокойнее, как бы определяясь, и наконец где-то через полминуты замерла ближе к концу шкалы. Гудение остановилось. Нацепив очки, женщина склонилась к приборной панели.
— Семьдесят четыре процента, — сообщила она.
— А неплохо, — прокомментировал рядом Генка. — Можно сказать, для девчонки вообще отлично…
Ковалевский сразу же вписал результат в список, и у человека-тени у окна тоже мелькнул в руке карандаш. Женщина тем временем сняла манжету с рукава Розы, и та торопливо пошла к нашей парте, чуть краснея от сопровождающих ее взглядов всей аудитории. Первым всегда непросто.
— Баринов Константин, — прочитал следующее имя Григорий Николаевич.
Вскочив с одного из задних рядов, невысокий сутулый парнишка суетливо направился к стулу, чтобы повторить тот же обряд. Прибор снова загудел, и он скривился так, словно манжета втыкалась ему в плечо иголками.
— Это вообще больно? — спросил я.
— Просто легкое покалывание в руке, — ответила Роза.
— Пятьдесят два процента, — сообщила женщина, забирая у него подушечку.
Дальше прошли еще пара студентов в алфавитном порядке — проценты у всех оказались не выше шестидесяти.
— Голицын Станислав, — зачитал Ковалевский.
Гордо сияя фингалом, Голицын приземлился на стул и вскинул руку, прямо-таки по-царски позволяя нацепить на себя манжету. Прибор загудел, и с видом надменного превосходства он начал тискать подушечку.
— А у членов магических династий, — отвернувшись, спросил я, — процент выше или ниже, чем у остальных?
— Обычно выше, — отозвалась Роза, — чем древнее династия и чем чище у нее кровь.
