Оставшись одна, Лизанька долго плакала. Она чувствовала всю сложность, натянутость своего положения, и оно давило ее. Она пошла в кабинет к своему мужу.
— Что с тобою? — спросил он, увидя ее взволнованной и с заплаканными глазами.
— Nicolas, — тихо сказала она ему; слова с трудом выходили из ее груди. — Я не люблю тебя… Мы не можем жить, как жили до сих пор…
— Душа моя, — отвечал муж, — романическое чувство не переживает медового месяца. Да его вовсе и не нужно. Я давно знаю, что ты в меня не влюблена. Но ведь я и не требую этого. Но мы же жили вместе хорошо и спокойно.
— Я не могу больше так жить. Мне другой ближе тебя…
Николай Сергеич нахмурился, внутренне посылая к черту романтизм, и того, кто его выдумал. Лизанька плакала… Он хотел поцеловать ее, обнял ее одной рукой; она оттолкнула его руку.
— Мне тяжело это. Оставь меня, — сказала она.
Он еще больше нахмурился.
— Послушай, — начал он, — если ты любишь другого, я не стану тебя держать. Но я имею же право на то, чтобы меня не мучили, не оскорбляли напрасно… Из-за ребяческого увлечения… Я знаю, кто всему виною. Ты этого человека любить не можешь… Подумай серьезно о своем и о моем положении…
— Я не люблю никого, — отвечала Лизанька, еще больше заплакав, — но я хочу быть свободна. Я не отдалась увлеченью, потому что знаю, что я уж любить никого не могу…
— А если ты его не любишь, так о чем же у нас речь идет?
— Я хочу быть свободна… совсем свободна… Я хочу его видеть… Я не могу его не видеть…
— Старайся успокоиться, — говорил муж, который уже по-своему понял положение, — ты разве не свободна? Если хочешь, мы будем жить совсем отдельно, на разных половинах. Будем видаться, когда ты сама захочешь. Я буду приходить к тебе в гости. И ты можешь принимать, кого тебе вздумается… Но ведь я могу положиться на тебя, что если у вас дело зайдет слишком далеко, ты меня обманывать не будешь? А также и на то, что ты не поддашься ребяческому увлечению? Не станешь из-за прихоти, из-за каприза губить и себя и меня?
Лизанька на все была согласна. «Временное положение» это учредилось тотчас же в доме Стретневых. Николай Сергеич был уверен, что молодой человек увлек его жену; но он слишком верил также в силу характера своей жены, в ее ум, и надеялся, что увлеченье долго не продержится. Он даже не прочь был от того, чтобы Спотаренко часто навещал его жену; будучи уверен, что он очень много потеряет в глазах молоденькой женщины, если свидание с ним перестанет быть для нее запрещенным плодом.
