Затем, чтобы выпутаться из затруднения и вместе с тем не соврать, он посмотрел на другой почтовый штемпель и сказал:
— Оно из Генуи.
После чего, боясь новых нескромных расспросов, поспешил удалиться.
Вскрыв конверт, Далия постаралась принять пристойную случаю мину, хотя чувствовала, что лицо ее краснеет всё больше и больше. Разумеется, всего приятнее было бы девушке спрятать поскорей письмо в карман, чтоб прочесть его потом, на досуге, в своей уединенной комнатке, вдали от подруг, плутовские взгляды которых, казалось, подсказывали ей, что она должна была бы прочесть в этом письме.
Но нечего было и думать привести в исполнение такой замысел, потому что это вызвало бы настоящую революцию. С другой стороны, Далия приходила в ужас при одной мысли исполнить выраженное хором желание подруг прочесть это письмо громко. Во-первых, она не умела читать бегло и ей пришлось бы останавливаться на каждом слове, что было бы весьма неприятно для ее самолюбия и могло значительно уронить ее в общественном мнении швейной. Кроме того, она боялась прочесть как-нибудь нечаянно один из тех нежных эпитетов, относящихся к ней, которыми Роберт любил пересыпать свои послания. Нечего и говорить, что это сделало бы ее всеобщим посмешищем.
Последнее соображение произвело такое сильное действие, что Далия твердо отвергла все нападения подруг, предлагавших даже самим прочесть письмо и чуть не вырвавшим его у нее из рук. Всем этим коварным предательницам Далия отвечала, что хотя она и не умеет читать бегло, но не уступит в этом отношении никому из них. Однако, она все-таки письма читать им не намерена, потому что писано оно ей, а не им.
Такой ответ возмутил всю мастерскую. Как, эта скверная девчонка хочет насмеяться над ними! Они были с ней так ласковы и почтительны, а она вообразила, что это всё делается даром, только ради ее смазливого личика! Нет! Любишь кататься, люби и саночки возить. Она обязана дать им прочесть письмо или рассказать, по крайней мере, что ей пишет ее жених. Всякая порядочная девушка на ее месте давно бы это сделала. Или, может быть, он вовсе не жених ее? Может быть, поэтому-то ей и стыдно показать письмо? О, знаем мы этих тихоней! Правду говорит пословица — в тихом омуте черти водятся!
Это была еще ничтожнейшая доля язвительных замечаний, сыпавшихся на голову бедной Далии; да, ничтожнейшая, потому что разве есть возможность передать всю ту массу колкостей, насмешек, ехидных намеков, которые сыплются из двадцати женских уст под влиянием обманутого любопытства, раздраженного самолюбия и желания отомстить за столько дней напрасного ухаживания.
