, чтимого миланского епископа из рода Борромео. «Mani giunte» у св. Карло это отнюдь — «не скрещенные на груди руки», а «сложенные вместе ладони», т. е. традиционный молитвенный жест, и это совпадало с дальнейшим авторским: Карло «молится» (prega), а не «умоляет». Самым сильным ходом у переводчика было определение хозяина трактира как «богохульника», в то время как автор назвал его просто «profano», т. е. светским, мирским человеком.
Перевод обещал быть из «вольных», и об этом можно было догадаться изначально: яркая личность Мечникова не умела растворяться в чужих беллетристических текстах — он и сам писал много и квалифицированно, зарабатывая на семейную жизнь публицистикой и очеркистикой, со словом работал увлеченно и даже самозабвенно. При этом, весьма знаменательно, что, зная десятки языков, переводами он почти никогда не занимался — за исключением малозначительных цитат, нужных ему для собственных текстов[129].
Дальнейшая редакторская работа это подтвердила: Мечников необыкновенно свободно, обращался с итальянским оригиналом. Он устранял излишние исторические и краеведческие подробности, которые изливал на итальянского читателя миланский автор. Иногда, спотыкаясь о какой-то термин, легко заменял его своим выражением, не без идеологических пристрастий. Самый характерный пример: когда Оттолини описывает ломбардские холмы, где в раннем Средневековье обитало галльское племя Orobj, неизвестное в русской историографии, Мечников населяет те же холмы «феодальными хищниками».
Географические названия в русском тексте при проверке почти всегда имели сокращения в согласных (об этом уже говорилось), типа Аноне вместо Анонне, Баро вместо Барро и т. д. и т. п.
Мечников снял все эпиграфы из высокой литературы, коими скрупулезно снабдил Оттолини главы, при этом иногда ему приходилось менять и первые абзацы оригинала, так как Оттолини не раз перекидывал мостики от эпиграфов к собственному тексту, иногда даже впрямую называя автора того или иного эпиграфа.
Мечников убрал все библиографические примечания итальянского коллеги, посчитав очевидно эти источники ненужными из-за их труднодоступности для русского читателя. А ведь уже в самом начале книги романист, описывая ломбардские древности, сделал отсылку к важному историку эпохи Возрождения Бернардино Корио (1459-ок.1519) и к его труду «История Милана», и в дальнейшем точно обозначая источники исторических описаний. Итальянский писатель весьма грамотно расставлял отсылки и к своей первой книге о гарибальдийцах — «Альпийские охотники» (мол, об этом читайте в моем предыдущем романе) — и эти, почти рекламные, указания, при переводе повсюду были изъяты.
