Катя вдруг расплакалась, хлюпнула носом и кивнула:
– Ты права, двенадцатая, я на самом деле больше всего на свете хотела их простить.
Марина обняла Катю.
«Как странно, – думала она, – если бы мне недавно сказали, что я буду обнимать и утешать Катю, я бы рассмеялась. Может быть, Вася тоже прав, и однажды я стану…» – Марина отогнала эту мысль прочь, такой она не станет никогда.
Когда Катя исчезла, Марина несколько минут простояла, глядя вверх: в вышине над круглым ртом колодца плыли облака. Как странно было смотреть на них отсюда тому, кто привык глядеть сверху на тёмное дно колодца. Иногда мир переворачивается. И, подумав об этом, Марина вспомнила о Коле Жданове. Всё, что она знала о нём, и то, что происходило с его жизнью на самом деле, было для неё миром наоборот. И теперь она должна была найти Колю, она в этом нисколько не сомневалась.
– Когда я вернусь в свой мир, обязательно постараюсь помочь Коле, – поклялась она себе и, зажмурившись, потребовала от мира стать правильным.
И мир подчинился ей. Марина вновь стояла в парке среди статуй у колодца. Статуи безучастно пялились в пустоту. И каждая отличалась от других. И все они были одиноки. И лишь казались бесчувственными. Как Коля.
«Он здесь, – поняла Марина. – Коля в этом парке».
Она стала всматриваться в лица статуй: подходила и внимательно изучала. На лбу каждой красовалась лента с надписью, но запечатлённые в мраморе чувства и без того были вполне узнаваемы. Марина пыталась сообразить, какое из них больше всего подходит хулигану Коле Жданову. А потом осознала – гордость.
Эта статуя лежала в снегу и мало походила на Колю, но Марина чувствовала, что не ошиблась. Опустившись на корточки, она стала сметать снег. Руки быстро замёрзли, но девочка не обращала на это внимания. Её мысли были заняты другим. Статую нужно было оживить. Марина очень хорошо понимала это, но как оживить того, кто всячески противится помощи? Или всё же это не так, а Коля просто привык, что помощи ждать неоткуда? Марина сняла с себя куртку и накинула её на ледяной мрамор. Девочка тут же продрогла, холод сразу пробрался под тоненькую праздничную блузочку. Марина обхватила статую руками, решив ни за что не сдаваться. Она проиграет только тогда, когда сдастся. Она не может совсем окоченеть, потому что это не по правилам.
«Фактически мы, стражи, и есть огоньки этих свечей», – вспомнила Марина слова призрачной девочки-стража.
– Я тоже огонёк, – улыбнулась Марина посиневшими губами, – а огонёк может согреть.
