Но, стоило предприятию закрыться, жизнь божественных созданий обесценилась. Больше никто не работал над укреплением плотины, сдерживающей поток греховных мыслей и поступков. С уходом Бога, дети его ослабли. Бурная река света превратилась в иссякающий ручеек. Этим не преминули воспользоваться исконные враги рода человеческого…
Конец эпохи казался печальным. Но вряд ли кто-то грустил больше, чем Хронос, первое дитя господа, что считало песчинки в огромных часах, которые своей могучей дланью переворачивал Господь. Каждый раз, когда поток иссякал, Хронос ощущал тревогу. Зная взбалмошный характер отца, он догадывался, что однажды все прекратится… Порой Ангел Времени и сам задумывался о том, что пришла пора закончить эту скучную зацикленную историю. В то же время, не окажись он разжалован, Хронос исправно служил бы Всевышнему до конца вечности.
Лишившись родителя, Хронос, некогда энергичное и подвижное создание, обернулся дряхлым увядающим стариком. Он заживо похоронил себя в уродливой бетонной коробке под названием Кретей. Этот грязный пригород французской столицы стал его последним пристанищем. Думается, ни одно живое существо, включая самого Хроноса, не нашло бы разумного ответа на вопрос: «Почему?». Почему именно в этой дыре заканчивался путь величайшего из творений Господа? Сам Ангел Времени подобных размышлений не терпел. Ему, старому пьянчуге, безразлично, где просыпаться от острой головной боли: в апартаментах с видом на Эйфелеву башню, или в наркоманском притоне, залегшем в подвале.
Морт был другим. Каждую секунду мечтая сбросить опостылевшую ношу, он размышлял о дне, когда глупая ошибка юности обретет искупление и цепи проклятия падут с измученного тела… Это случилось в самый обычный из дней. Ничего не предвещало того, что одни назвали бедой, а Смерть в дальнейшем расценил, как величайшую радость. Ощущая перемены каждый клеточкой своего тела, Морт, все же, не спешил ликовать. Слишком страшно было узнать, что заискрившаяся надежда — не более чем отблеск его собственных желаний, тлеющих все эти годы в истерзанном сердце.
Никому и в голову не пришло объявить о том, что Бог сложил полномочия! Но стремительное угасание искры, что грела, но также нещадно жгла изнутри, было явным тому свидетельством. Убедившись в собственной правоте, Ангел Смерти заключил: «Свобода близка!». Еще какая-то сотня лет и незримое присутствие Господа, а также мощь его проклятий, окончательно рассеются. Каждый обретет личную волю! Морт знал, как только придет срок, он вырвется на волю, точно плененный зверь, набравшийся сил и храбрости для прыжка из вольера.
