«Что я могу сказать о тебе, помимо того, что уже известно всем? Что ты совмещаешь в себе веселый нрав юноши со зрелыми познаниями взрослого, что у тебя самое любвеобильное сердце, какое когда-либо способно было вызвать слезы на глазах».
Как остроумно он умеет не понять вас и уместно вставить самую неуместную остроту. Его речь проста и сжата, как речь его любимых писателей времен Елисаветы, – настолько сжата, что иногда непонятна. Словно крупинки чистого золота, собираются его изречения и составляют целые книги. Он беспощаден к раздутой славе и часто отпускает колкие замечания по поводу «моды на гениальных людей». Сэр Томас Браун – его «сердечный друг», как и Бертон и старик Фуллер. В минуты любовного настроения он забавляется чтением благоухающих страниц «несравненной герцогини»; а комедии Бомона и Флетчера навевают на него светлые грезы. Он высказывает свое мнение о них с вдохновенным видом, и в таких случаях лучше всего предоставить ему рассуждать одному; если кто-нибудь выражал свое мнение по поводу признанных любимцев, он способен был оборвать его или бросить замечание такого свойства, что трудно бывает определить, вызвано ли оно непониманием или чувством досады. Однажды вечером у С. темой разговора были, между прочим, эти два любимца-драматурга. М-р X. хвалил страстность и высокий слог одной трагедии (я не помню, которой), но Элиа тотчас же перебил его, сказав: «Это пустяки. Главное – лиризм, да, лиризм».
Одна сторона литературной деятельности Уэйнрайта заслуживает особого внимания. Можно сказать, что современная публицистика обязана ему несравненно большим, чем какому-нибудь другому человеку, жившему в начале этого столетия. Он был пионером прозы «в восточном стиле» и увлекался картинными эпитетами и высокопарными преувеличениями. Одной из величайших заслуг значительной и весьма популярной школы авторов передовых статей на Fleet Street было то, что они выработали настолько блестящий слог, что он заслонял собою содержание; и можно смело сказать, что Janus Weathercock был основателем этой школы. Он хорошо понимал также, что публику легко заставить интересоваться своей личностью, если только постоянно говорить о самом себе. И вот этот необыкновенный молодой человек в своих чисто публицистических статьях рассказывает всему свету, что он ел за обедом, где шьет себе платье, какие вина он предпочитает, в каком состоянии его здоровье, – совсем как если бы он писал еженедельные хроники для какой-нибудь из распространенных газет нашего времени. Если это и была наименее ценная сторона его творчества, то она, во всяком случае, принесла самые явные результаты. В наше время публицист – это человек, докучающий публике случайными мелочами из сферы своей частной жизни.
