Андрей Прохорович Крылов умер 17 (28) марта 1778 года оставив в наследство 9-летнему Ивану сундук с книгами.
4
Варвара Алексеевна Оленина, дочь Алексея Николаевича, оставила воспоминания о Крылове, в которых есть такое замечание: «Мать была почти гениальная женщина (по его словам), без малейшего образования, как было в то время». Как жаль, что Варвара Алексеевна ничего к ним не прибавила, не рассказала, какими воспоминаниями поделился с ней Крылов. Сам же Иван Андреевич, в отличие от Державина, не оставил не только мемуаров, а вообще ни одной строчки воспоминаний.
Но Варваре Алексеевне он все же кое-что рассказывал, поэтому она продолжает: «Была дружна со Львовых фамилией (отца Федора Петровича), которому обязан Петербург развитием вкуса к музыке. О том через знаменитую скрипку сына его Алексея Федоровича Львова известного. Крылов, играя с ними, играл на скрипке недурно, как говорили; но знал генерал-бас превосходно и потрудился меня кое-чему поучить на этот предмет. Рисовал недурно, понимал живопись прекрасно. Учился французскому, немецкому языкам. Выучился греческому в 50 лет, чтоб помогать Гнедичу в переводе Гомера; потом, выучившись хорошо греческому, через два года принялся за английский и в год выучился хорошо. Танцевать никак не мог выучиться и так был неловок, что учитель его танцеванья, выбившись из терпения, побежал ко Львову просить, чтоб его избавили Ванюши, что он предпочтет в тысячу раз взяться учить медвежонка маленького. Пишу по его словам».
Львовы — это та самая семья, с которой дружил, а потом породнился Державин. Старинный русский княжеский род, потомки Рюрика и князей Ярославских. Один из рода Львовых — Петр Петрович, — и заботился о его вдове и сыне. Его собственный сын Федор был всего на насколько лет старше Крылова, и оба мальчика учились вместе, по крайней мере, музыке и «основам наук».
Один из первых биографов И.А. Крылова, писатель начала XIX века М.Е. Лобанов рассказывает: «Крылов учился грамоте, а первым началам некоторых наук и языков в приязненном семействе Львова вместе с его детьми. Учение того времени, конечно, было ограниченное; тогда в России еще не много было средств для образования юношества; но малютка, щедро одаренный природою, во всем, к чему только прилежал, делал большие успехи. К изучению иностранных языков, как увидим впоследствии, он имел необыкновенную способность. Во французском языке первые уроки получил он от гувернера француза, жившего у тверского губернатора; потом продолжал учиться дома, сам собою, под надзором своей матери, Марьи Алексеевны, о которой он всегда вспоминал с любовью. „Она была простая женщина, — говорил он, — без всякого образования, но умная от природы и исполненная высоких добродетелей…“ Любопытно то, что мать его, чуждая всякого учения, даже грамотности, вмешивалась в его упражнения и, руководствуясь одною природною логикою, нередко поправляла его ошибки. Когда он читал ей переводы, она останавливала его иногда: „Нет, Ваня, это что-то не так! Возьми-ка ты французский словарь, да выправься-ка хорошенько“. Он исполнял приказание матери и действительно находил ошибки. Русские книги, частию духовные, частию исторические, также и словари в небольшом количестве были в их доме; притом он доставал у знакомых, что только можно было достать в Твери, и в то время приохоченный благоразумною матерью еще с детства к чтению, то ласками, то подарками, впоследствии, с возрастом, он пристрастился к этому занятию и с жадностию читал все, что ни попадалось ему в руки».
