Череп – это, конечно, исключение. В основном же с севера на юг шли ноты, книги, жуков табак, пистолеты, канцелярские товары. В обратном направлении – кинжалы, рога и кубки для вина кавказской работы. И конечно, письма.
С юности и до самой смерти Николай Муравьев имел обыкновение бережно хранить всю получаемую им корреспонденцию. Благодаря этой привычке мы имеем сегодня оригиналы десятков писем, написанных Михаилом его ужасным почерком и отправленных брату за 50 лет. Они хранятся в Отделе письменных источников ГИМ вместе с письмами множества других корреспондентов, аккуратно переплетенные в десятки томов внуком Николая Николаевича Г. А. Чертковым. Некоторые из них изданы. Переписывались братья нечасто и, как правило, по делам. Например, когда Николай написал книгу о своих командировках в Туркестан и Персию и просил Михаила выступить в качестве ее издателя и распространителя. Михаил взялся за дело и исполнил его в невероятно сжатые сроки. Книга «Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах, Гвардейского генерального штаба капитана Николая Муравьева, посланного в сии страны для переговоров» вышла из печати в Москве уже в 1822 году. Не обошлось, правда, без накладок. Например, то ли по неопытности, то ли для экономии средств Михаил не дал гранки на вычитку корректору и был вынужден вклеивать дополнительную страницу с указанием 64 опечаток и извинениями перед читателями. Тем не менее тираж разошелся, что было очень кстати, учитывая тяжелое материальное положение как автора, так и издателя. Улучшению этого положения должно было, видимо, служить и предпосланное публикации посвящение: «Его превосходительству Николаю Николаевичу Муравьеву, основателю Московского учебного заведения для российского юношества, господину генерал-майору и кавалеру». Этим посвящением братья, вероятно, хотели растопить щедрую на советы и наставления, но прижимистую на деньги душу отца, которого они, впрочем, действительно любили и почитали.
В первое десятилетие разлуки в переписке братьев речь шла в основном о служебных и семейных делах, об общих друзьях, о личных переживаниях. Политические темы, за одним-единственным исключением, о котором скажем позже, не затрагивались. С годами интенсивность переписки, как это обычно и бывает, сокращалась.
Случались и ссоры. Например, переписка между братьями прервалась на два года в 1823–1825 годах. Письмо Михаила от 23 ноября 1823 года, последнее перед этой паузой, кажется, проливает свет на возможную причину размолвки между братьями. Видимо, Николай пожаловался теще Михаила Надежде Николаевне Шереметевой, которая переписывалась с ним, как и со всем светом, что не получил какого-то количества экземпляров своей книги про путешествие в Хиву, необходимых для передачи подписчикам. Рассылкой тиража, как и изданием книги, занимался Михаил. Прокол был его, но задевало, что брат не обратился к нему прямо. «Матушка [то есть теща Надежда Николаевна] пишет, что ты не получил следующих книг по подписке. Я сделал все, что мог, а теперь прошу[,] потерпи еще немного и пришли ко мне сюда записку, сколько их кому следует», – не без раздражения пишет Михаил Николаю. Судя по всему, Николай увидел в письме брата скрытый упрек («я сделал все, что мог») и почувствовал его раздражение. Он был не менее мнителен и обидчив, чем Михаил, требуемой записки не прислал и вообще перестал адресовать письма брату и стал адресовать их его жене, с которой познакомился в 1820 году во время своего короткого пребывания в гостях у молодоженов. Возникла какая-то странная «полуссора» – глуповатая ситуация для взрослых и любящих друг друга людей.
