В общем, история вышла довольно безобразная. Нетрудно представить себе, какую ненависть к «москалям» сеяли таким образом русские офицеры в душах жертв их юношеской задиристости. Впрочем, на войне как на войне. Тогда, ранней весной 1812 года, братья, конечно, похвалили Михайлу за его решительность и смелость. Это чувствуется и по тону повествования в «Записках».
(Спустя пятьдесят с лишним лет Николай Николаевич, перечитывая свои юношеские записки, счел необходимым сделать следующее примечание: «Рассказ этот указывает на настроение польского шляхетства перед войною, равно как и расположение к полякам молодых офицеров»[101]. Генерал от инфантерии, прославленный Муравьев-Карский как бы оправдывается за свои и своих братьев юношеские проделки.)
По прибытии в Вильну братья доложились у начальства и стали ждать назначений. Вскоре туда же приехал государь, и начались балы и увеселения. Но братья, говоря словами героя гораздо более поздней эпохи, были «чужими на этом празднике жизни». У них не было денег. На то немногое, что им дал с собой отец, они еще должны были купить лошадей. Михайлу при этом жестоко обманули: одну хромую лошадь ему продал цыган, а другую – шталмейстер какого-то немецкого принца из числа генералитета русской армии. Михаил отправился к принцу жаловаться на его слугу и требовать возврата денег. Но принц выпроводил его ни с чем, употребив всегдашнюю в таких случаях присказку, что, мол, раньше надо было смотреть, на то у вас глаза. Это был еще пятак в копилку антипатии Муравьевых к немцам. Несмотря на трудности и безденежье, Муравьевы не унывали. Свободное время они употребляли в основном на упражнения в топографической съемке. Умение наметить оптимальный маршрут движения частей к указанным точкам, разведать его на местности, нанести на карту и проследить правильность движения на марше и размещение на ночлег было тем, что в первую очередь требовалось от младших офицеров квартирьерской службы. Братья Муравьевы достигли в топографии высокой квалификации. Михаил даже сконструировал прибор для облегчения и ускорения топографической съемки. За испытанием этого прибора братьев однажды заметил проезжавший мимо император. Узнав, чем занимались молодые офицеры, Александр Павлович велел передать им его благорасположение «за усердие в службе».
Через месяц братьев разлучили. Николая и Михаила прикомандировали к гвардейскому корпусу, которым командовал брат царя Константин Павлович. Александра оставили при главной квартире, а Михаила Колошина отправили в кавалерийские дивизии для уточнения и топографической съемки их дислокации.
