.
С этой позиции недопустимости социального прожектерства Муравьев смотрит и на главный в нашем контексте вопрос: переход от обработки земли руками живущих на ней крестьян к ее обработке с помощью наемных работников. «Неоспоримо, что крестьяне стараются как можно хуже и медленнее работать, да к тому же имеют дурных лошадей и орудья, – пишет Муравьев, – …но работа наемными людьми в России будет самым разорительным предприятием, доколе цена хлеба не возвысится, цена наемных работников не уменьшится и число их не увеличится». Но при этом у Муравьева нет ни слова о том, что крестьяне должны находиться в личной собственности помещика. Они лишь должны будут отрабатывать на помещика известное количество времени за право владеть частью его земли и использовать ее в своих интересах, при условии ограничения права помещика согнать крестьянина со своей земли. Это и есть, по существу, наследственная аренда, за которую ратует Тэер. «Наследственная аренда это[,] без всякого сомнения[,] есть такое основание, на котором прочным образом может утвердиться общественное благосостояние и усовершенствование сельского хозяйства», – пишет он[94]. Муравьев не сопровождает этот важнейший раздел ни одним критическим комментарием и тем самым соглашается с Тэером. Так что «убежденным крепостником» здесь и не пахнет. Не будем забывать также, что цитированный текст писался в 1830 году, когда вопрос об освобождении крестьян еще не был поставлен в повестку дня и, следовательно, определение позиции по этому вопросу не вменялось в обязанность всем пишущим о сельском хозяйстве.
После публикации этих комментариев Н. Н. Муравьев прожил еще 10 лет. Последние годы он много болел. Скончался 20 августа 1840 года и был похоронен рядом с женой в Новодевичьем монастыре в Москве.
IV. Начало взрослой жизни
Я еще буду упоминать Муравьева-отца в контексте тех или иных событий в жизни Михаила. Но сейчас пора вернуться к его сыновьям, которых мы оставили в самом начале 1812 года. Спокойно пожить взрослой жизнью братьям не пришлось. Наполеон с Великой армией был уже на границах России. Впрочем, молодые офицеры и не думали о покое. Они «мечтали о предстоящей им бивачной жизни и о кочевом странствовании… Они увлекались мыслью, что в бою с неприятелем уподобятся героям древности»[95]. Как и многие другие молодые офицеры, братья Муравьевы выехали в 1-ю Западную армию, при которой, в главной ставке в Вильне, находился сам император. С ними ехал их друг по университету и товарищ по службе Михаил Колошин и один на всех слуга – как и они, юноша, почти подросток.
