Я впала в небольшой ступор, потому что это разные профессии, но, наверное, у нее сильный триггер.
Я предложила ей свою еду, потому что обед она пропустила, и тут я узнала о ней вторую вещь: в детстве она клептоманила, поэтому теперь не трогает чужие вещи. Я не знала, как реагировать, потому что обо всем она говорила безразлично, тихо. Я думала, что не найду с ней общий язык, но, забегая вперед, на какое-то время наша комната стала тусовочным местом.
У нее БАР, она попала сюда в депрессивном эпизоде. Это она в какой-то момент отказалась от таблеток, «чтобы побыть в нормальном состоянии». Это привело ее в смешанную фазу, и штормило ее ужасно. Она вернулась к таблеткам.
Спустя пару дней, когда я познакомила ее с девочкой, с которой ходила на психогруппу, она сказала, что она асексуал. Девочка ответила: «а я пансексуал». И тут меня ударило осознание, что я тоже не би, а пан. Я осуждала момент в Sex Education, где Ола Нюман прошла тест и за две минуты экранного времени причислила себя к пан, но то же самое произошло со мной в тот момент.
В О. много хорошего, но все это я узнала позже. Она нежная и милая, очень ранимая. Мне жаль, что она думает, что рисунки – это все, что у нее есть. Мы устраивали вечера хны, вместе знакомились с людьми и превратили нашу комнату в плакательную (ура! Я так давно мечтала об этом!). Все шутили о Захаре – ее огромном медведе.
В какой-то момент для нее стало слишком тревожно проводить тусовки у нас, и мы переместились в другую палату, чтобы О. могла приходить и уходить тогда, когда ей комфортно. Это было, наверное, лучшее время в больничке. Мы рисовали друг на друге хной или косметикой, фотографировали друг друга, валялись на полу и умирали от смеха, проводя время вместе и делясь всем, что у нас есть.
В какой-то момент выписали вообще всех. Сейчас нас трое:
– П., по утрам шуршащая платьем в пол, приветствующая всех, и, по ее словам, «встающая в 7 как солдат», с телевизором, работающим круглосуточно, и зеленым ночником, единственная ассоциация с которым – фильм ужасов.
– О., которую поместили в изолятор из-за кашля и потери обоняния. Мы постоянно переписываемся с ней и шутим, обмениваемся вещами, делимся чаем (мы обе страшно любим всякий чай).
– и я.
БАР – это биполярное расстройство. Если смотреть на эту схему, получается, что человек самостоятельно переходит из стадии депрессии в гипоманию. Время, когда он в нормальном состоянии, у него тоже есть. Трудности возникают, когда отрывок «нормальности» сокращается, и человека мотает между двумя крайностями.
